Датировка 3 и 4 книг Царств в их нынешнем виде

3 и 4 книги Царств в том виде, в каком мы знаем их теперь, не могли быть написаны раньше освобождения из темницы царя Иехонии в 561 г. до н. э., что выпало примерно на середину периода вавилонского пленения. Это самое последнее событие, упомянутое в них, следовательно, и составлены они были, скорее всего, где–нибудь между этой датой и первым возвращением евреев в Иерусалим в 538 г. Совершенно очевидно также, что книги эти не являются свободным сочинением, поскольку автор использует множество древних источников и даже называет некоторые из них (см. ниже).

Об истории создания 3 и 4 книг Царств

В 40–х годах XX века Мартин Нот внес новую струю в исследование 3 и 4 книг Царств. Он утверждал, что эти книги следует рассматривать как часть более объемного труда, который начинается с Книги Иисуса Навина и заканчивается 4 Книгой Царств и создан одним автором в период изгнания. Хотя их создатель пользовался различными источниками, он не был только редактором или составителем. Это был автор, объединивший свои источники в единый труд, в котором выразилось его собственное понимание истории Израиля. В частности, Нот утверждал, что вся работа несет на себе печать богословия и стиля, свойственных Второзаконию. Поэтому, эти книги были названы «деутерономической историей». Ее автор подчеркивает, что культовое поклонение должно происходить только в Иерусалимском храме (он критикует даже царей, которые, «делая угодное в очах Господних», все же не могли уничтожить альтернативные места поклонения, так называемые «высоты»; напр.: 4 Цар. 12:2—3). Он сурово осуждает идолопоклонство, видя в нем причину плена, этой катастрофы, обрушившейся на Израиль (напр.: 3 Цар. 14:15–16; 4 Цар. 21:13–14).

Некоторые ученые, принявшие точку зрения Нота на «деутерономическую историю», согласились также с его мнением о двух или нескольких редакциях этого труда. Поддержавшие это мнение утверждают, что первый вариант, созданный до пленения, заканчивался на реформах царя Иосии. Внезапные и неожиданные перемены, происшедшие в судьбе Иудеи после правления Иосии и приведшие к катастрофе, привели и к необходимости второй редакции книги. Однако большую часть аргументов в пользу нескольких редакций рождали догадки о том, как был составлен и оформлен этот труд его первым автором. Недавние исследования древних типов композиции пролили некоторый свет на эти предположения и привели к отрицанию гипотезы о двух редакциях. Например, хотя 4 Цар. 25:27–30 может поразить современного читателя своим странным, казалось бы, не свойственным автору окончанием повествования, теперь установлено, что в древности это был вполне приемлемый вариант концовки. Короче говоря, нет никаких оснований отвергать предположение, что 3 и 4 книги Царств (если не все исторические книги) являются трудом одного автора, работавшего во второй половине периода пленения.

Судя по объему источников, которыми он пользовался в своей работе (см. ниже), и по его интересу к судьбе царя Иехонии, автор, скорее всего, был одним из высокопоставленных чиновников («князей», «начальников»), уведенных вместе с Иехонией в 597 г. до н. э. (4 Цар. 24:12–15), за десять лет до разрушения Иерусалима. Может быть, он был книжником, чьей обязанностью было (если бы не помешало изгнание) записывать все события, происходившие при царском дворе. Мы можем предположить, что он писал в первую очередь для своих сотоварищей по царскому двору, находящихся в изгнании, которые искали религиозного смысла во всем том, что обрушилось на них, их царя, город и страну. Богословие, которое предлагает автор, выражается в форме истории, уходит своими корнями в учение Второзакония и высоко ценит пророческое слово. Он снова и снова показывает своим читателям, как Божье слово через Его пророков оказывало безусловное воздействие на события истории, предупреждая, обличая и осуществляя суд над народом (напр.: 3 Цар. 11:11–13,31–39; 19:15–18; 21:17–29; 4 Цар. 9:1–10,36–37; 17:7–23; 21:10–15).

Источники

В распоряжении автора явно имелись источники, из которых он черпал информацию о длительности правления каждого царя и (в период разделенного царства) о синхронизме в царствовании царей Израиля и Иудеи. Возможно, такого рода информация содержалась в списках царей и летописях, какие велись, как мы знаем, при дворах царей Ассирии и Вавилона. В таких летописях иногда имелись краткие сведения о важных событиях и достижениях царей, а потому они могли помочь автору в рассказе, например, о строительных планах Соломона (3 Цар. 9:15–19). Однако в книгах Царств содержится богатый материал о высказываниях и деяниях пророков, и эти сведения, должно быть, были взяты из иных источников.

Иногда читателя отсылают к другим источникам, например, к «книге дел Соломоновых» (3 Цар. 11:41), к «летописи царей Израильских» (3 Цар. 14:19) и к «летописи царей Иудейских» (3 Цар. 14:29). Первые читатели книг Царств, вероятно, имели доступ к перечисленным источникам, но до нашего времени они, к сожалению, не дошли. (Не следует путать библейские книги 1 и 2 Паралипоменон, написанные после возвращения из плена, с теми летописями, что были упомянуты в 3 Цар. 14. Хотя, вероятно, в книгах Паралипоменон сохранились какие–то сведения, взятые из тех утраченных книг.)

Иногда автор сохраняет выражения, взятые из источников, написанных до периода пленения. Например, в 3 Цар. 8:8 выражение «они там и до сего дня» относится к периоду до разрушения Храма.

3 и 4 книги Царств охватывают период чуть более 400 лет, начиная с восхождения на престол Соломона в 970 г. до н. э. (или несколько ранее) до освобождения из темницы в 561 г. плененного царя Иехонии. Дан лишь краткий обзор истории этого периода, который можно разделить на три части в соответствии со структурой книг Царств (о чем говорилось выше).

Царствование Соломона (970–930 гг. до н. э.)

Соломон успешно воспользовался мирной ситуацией, которую получил в наследство от Давида. В течение по меньшей мере половины срока своего правления он находился в хороших отношениях с Египтом на юге и Хирамом Тирским на севере. Оба были важными торговыми партнерами. Больше никто и не мог угрожать безопасности маленькой империи Соломона. Египет перестал быть мощной силой на Ближнем Востоке за два столетия до восхождения Соломона на престол. Фараоны двадцать первой династии (1089–945 гг. до н. э.) не вели активной внешней политики, беспокоясь лишь о безопасности своих границ и о добрых отношениях с соседями. Соломон вступил в союзнические отношения, вероятно, с Сай–Амоном, фараоном этой династии (978—959), и его политический союз был закреплен браком с дочерью фараона (3 Цар. 3:1).

Вторая часть его правления, однако, была отмечена ухудшением его отношений с соседними странами. Предполагается, что его отношения с Хирамом, царем Тирским, стали менее сердечными (3 Цар. 9:10–13), а со стороны Едома (Идумеи) на юге и Дамаска на севере он столкнулся с враждебным к себе отношением (3 Цар. 11:14–25). В 945 г. до н. э. в Египте сменилась династия и у власти оказался Шешонк I (Сусаким). Он приютил у себя Иеровоама, когда Соломон хотел убить его (3 Цар. 11:40), а через несколько лет после смерти Соломона предпринял нападение на Иерусалим (3 Цар. 14:25—26).

Разделенное царство (930–722 гг. до н. э.)

После вторжения Шешонка в Палестину на пятый год царствования Ровоама (925) Египет и не пытался закрепить свой контроль над регионом. Дни расцвета Египетской империи канули в прошлое, и серьезную угрозу для Израиля и Иудеи представляли другие государства.

Израильский царь Амврий (885–874 гг. до н. э.) добился прочного положения, хотя об этом в библейских источниках не говорится. На Моавитском камне есть надписи царя Моава Меши (Месы), сделанные около 850 г., об успешном восстании против Израиля (см.: 4 Цар. 3:4–27), а об Амврии сказано как о царе, который ранее покорил Моав, сделав его вассалом Израиля. Уже в 722 г. в ассирийских источниках об Израиле говорится как о «земле Амврия».

Арам («Сирия», RSV), город–государство, управлявшийся из Дамаска, в девятом веке до н. э. стал угрожать Израилю. При царе Венададе он предпринял (возможно, в 895 г. до н. э.) нападение на Израиль, чтобы помочь Асе, царю иудейскому (3 Цар. 15:18–20). Другой Венадад, видимо, сын и наследник первого, был постоянным врагом Ахава и его сыновей и дважды осаждал Самарию (3 Цар. 20; 4 Цар. 6 — 7). Короткий период перемирия между Венададом и Ахавом наступил, вероятно, в связи с возникновением общей угрозы со стороны Ассирии. Наступление с запада Ассирии при царе Салманасаре III (858–824 гг. до н. э.) привело к образованию коалиции маленьких государств. В записях самого царя Салманасара о битве при Каркаре (853) упоминаются имена Ахава и Венадада как членов коалиции и, кроме того, сказано, что Ахав выставил 2 тысячи колесниц и 10 тысяч пеших воинов — самая большая сила в коалиции. Хотя Салманасар утверждал, что победил своего противника, вторжение Ассирии с запада было приостановлено.

Вражда с Сирией вспыхнула вновь сразу после исчезновения угрозы со стороны Ассирии (3 Цар. 22:2–3). Примерно в 843 г. Венадад был убит Азаилом, который воцарился вместо него (4 Цар. 8:7–15). Израиль едва выдержал наступление Азаила и его сына Венадада III (4 Цар. 13:3–7), и даже Иудея чуть не подверглась нападению (4 Цар. 12:17–18). Но при царях Иеровоаме II (782–753) и Азарии/Озии (767–740) и Израиль, и Иудея соответственно пережили военное и экономическое возрождение.

Однако Ассирии вскоре удалось изменить соотношение сил на Ближнем Востоке. Кампании Тиглатпаласара III (Феглаффелласара) (744—727 гг. до н. э.) имели целью расширить Ассирийскую империю, и очень скоро она поглотила Израиль. Благодаря добровольному подчинению царя Менаима (см.: 4 Цар. 15:17–22), Израиль (вероятно, в 738 г.) стал зависимым от Ассирии государством. После неудачной попытки заговора Факея территория Израиля была сокращена и государство превратилось в ассирийского вассала (732). Ассирия вмешивалась во внутренние дела Израиля, но позволила ему иметь собственного царя. Когда восстал Осия, Самария была разрушена (722) и весь этот регион превратился в провинцию Ассирии под контролем военного наместника. Часть населения была уведена в другие области Ассирийской империи, а на их место поселили чужеземцев. Таким образом, Северное царство утратило черты национальной принадлежности и Израиль как таковой прекратил свое существование.

Одна Иудея (722–587 гг. до н. э.)

В царствование Ахаза в 734 г. Иудея также подчинилась Ассирии (4 Цар. 16:7—8), но Езекия изменил политику отца и восстал против Ассирии. Ассирийский царь Сеннахирим (Синахериб) (704–681) в 701 г. напал на Иудею, захватил часть территории с сорока шестью укрепленными городами и увел с собой 200 150 пленников. Над Иерусалимом нависла угроза разрушения, но город чудесным образом получил избавление (4 Цар. 18 — 19). Иудея продолжала существовать под контролем Ассирии в течение долгого правления Манассии, который стал вассалом наследников Синахериба, Асархаддона и Ашшурбанипала. В царствование Ашшурбанипала (668–630) Ассирия достигла своего наивысшего расцвета. Он вторгся в Египет, а в 663 г. захватил Тевец. Но к концу его правления власть Ассирии над западной частью империи стала ослабевать. Иосия сумел распространить свои реформы на бывшую территорию Израиля, не встретив никакого сопротивления.

Однако независимость Иудеи была недолгой. Иосия умер в 609 г. при попытке помешать египетскому фараону Нехо (Нехао) оказать помощь последнему ассирийскому царю в борьбе против Вавилона (см. ком. к 4 Цар. 23:29—30). После падения Ассирии Египет быстро превратился в самую мощную державу, предъявив свои права на Сирию и Палестину. Таким образом, Иудея стала вассалом Египта. Однако в 605 г. Навуходоносор, вавилонский полководец, ставший после смерти своего отца Набопаласара царем Вавилонии, одержал победу над Нехао_(Нехо II) при Кархемисе, и Иудея оказалась частью Нововавилонской империи.

Иудея дважды поднималась против вавилонского владычества. Первая попытка привела к переселению царя Иехонии и высшего общества Иерусалима в Вавилон (597). Вторая попытка была организована лучше, но также потерпела поражение. На этот раз Седекия вошел в союз государств, объединившийся против Вавилона, и стал искать помощи у Египта. Египет с помощью опоздал и не сумел изменить ситуацию. В 588 г. при осаде Иерусалима Навуходоносором армия фараона Априя (Вафрия) выступила на помощь городу, и осада на короткое время была снята (Иер. 37:5–8). Однако Вавилон вскоре договорился с Египтом, и осада города возобновилась. В 587 г. Иерусалим был разрушен и в Вавилон была отправлена вторая группа пленников. Хотя к плененному Иехонии наследники Навуходоносора относились с уважением (4 Цар. 25:27–30), правление царей Иудеи закончилось.

Хронология

Ученые сталкиваются с большими трудностями при попытке согласовать библейскую датировку правления царей Израиля и Иудеи с данными ассирийских и вавилонских источников. В данной работе мы не будем останавливаться на этих проблемах (один из примеров см. комментарий к 4 Цар. 18:9—12) и их возможном разрешении. Небольшое, но интересное обсуждение этого вопроса можно найти в работе LaSor W. S., Hubbard D. А и Bush F. W. Old Testament Survey (Eerdmans, 1982). P. 288–297. Более подробное исследование представлено в работе Thiele E. R. The

Mysterious Numbers of the Hebrew Kings, 3^rd edn. (Zondervan, 1984). Таблица на с. 60 использует схему Тиля с небольшими изменениями.

1:1 — 2:46 Воцарение Соломона

1:1–10 Давид и Адония. Мы видим Давида, немощного в своей старости, не способного ни согреться, ни познать красавицу Ависагу (1–4). А за кулисами уже с нетерпением ждет своей очереди Адония — четвертый из шести сыновей, рожденных у Давида от шести разных жен в период его царствования в Хевроне (2 Цар. 3:2—5). Первый сын Давида Амнон был убит третьим сыном, Авессаломом, который также умер во время организованного им мятежа противДавида(2 Цар. 13:23–29; 18:9–15). Поскольку о втором сыне Давида Далуии нет никаких упоминаний, он, видимо, тоже умер, оставив Адонию старшим из здравствующих сыновей и естественным наследником престола Давида. Автор стремится напомнить нам об этом, подчеркнув, что Адония родился ему после Авессалома (6). Упоминание о том, что он был очень красив, заставляет вспомнить, что и Давид в молодости имел приятную внешность (1 Цар. 16:12), и позволяет предположить, что он и являлся преемником Давида.

Адония не только желал овладеть престолом, но и заручился поддержкой некоторых влиятельных людей из окружения Давида (7, 9). Тот факт, что он завел себе колесницы и всадников и пятьдесят человек скороходов (5), напоминает о приготовлениях, которые сделал Авессалом, прежде чем попытался захватить престол силой (2 Цар. 15:1). Давид же не спрашивал сына о причине подобных действий (6) точно так же, как не смог подавить мятеж Авессалома в самом его начале. Слабость Давида в этом случае объясняется не только его старостью, но, как и прежде, все той же неспособностью защитить себя там, где в дело вступали его сыновья (2 Цар. 13–15).

Без ведома Давида Адония устроил праздник с жертвоприношениями и провозгласил себя царем у источника Рогель, что к востоку от Иерусалима (9; ср.: ст. 13, 18, 25). Это не значит, что Давид тут же потерял статус царя, но Адония с этого момента мог управлять страной в качестве соправителя. Однако, учитывая преклонный возраст Давида, не приходилось сомневаться в том, что со временем единственным монархом стал бы Адония.

1:11–37 Вмешательство Нафана. Мы уже знаем, что пророк Нафан не принадлежал к партии Адонии (8), а теперь он выступает как сторонник другого претендента на престол — Соломона. Здесь выясняется, что Давид поклялся матери Соломона Вирсавии, что ее сын станет царем после него. (Возможно, Нафан с Вирсавией взялись убедить Давида в том, что он дал такую клятву, в то время как он не клялся вовсе! Но тот факт, что Адония не пригласил на свой пир Соломона, позволяет предположить, что он воспринимал Соломона как соперника, имеющего определенные права на престол, а потому и сделал упреждающий шаг.) Появление Вирсавии напоминает нам о страстном Давиде из 2 Книги Царств 11, и на этом фоне фигура обессилевшего старика вырисовывается еще ярче.

Хотя в этой главе Нафан несколько раз назван «пророком», он идет к престарелому царю не со словом «от Господа». Напротив, все делается с помощью интриг и убеждения. Вначале Вирсавия по совету Нафана напоминает царю о его клятве и сообщает о воцарении Адонии. Затем в нужный момент входит Нафан (когда она еще говорила с царем) и освещает этот вопрос с иной точки зрения. Выбрав менее резкий тон, Нафан делает вид, что Давид, возможно, сам разрешил Адонии организацию этого пира, и лишь вежливо напоминает царю, что несколько человек, включая его самого, на пир приглашены не были.

Давид несколько запоздало берет контроль над событиями в свои руки и обещает, что данная им клятва будет исполнена немедленно (30). Вызвав других сторонников Соломона, первосвященника Садока и Ванею, он отдает распоряжение спешно помазать Соломона на царство у Гиона, источника, находящегося на восточной стороне Иерусалима.

1:38—53 Соломон становится царем. В сопровождении своих сторонников и телохранителей Давида (и Хелефеи, и Фелефеи) Соломон отправился к Гиону. Особое значение имеет тот факт, что посадили Соломона на мула царя Давида (38). Давид не присутствовал на этом торжестве, видимо, его слабость не позволяла ему преодолеть даже такое незначительное расстояние. Большая толпа, мгновенно собравшаяся вокруг Соломона, показывает, что он был популярной личностью. Адония на своем пиру услышал этот шум, а вскоре получил и подробное сообщение о происшедшем. Его сторонники, понимая, что игра проиграна, немедленно покидают его.

Адония предполагает, что Соломон (к которому он обращается как к «царю Соломону») захочет избавиться от него, а потому ищет спасения, ухватившись за роги жертвенника. Израильские жертвенники (как свидетельствуют археологические находки) имели четыре выступа, возвышавшихся над четырьмя углами прямоугольного верха. Человек, ухватившийся за два таких «рога», обеспечивал себе безопасность. Жертвенник, о котором идет здесь речь, стоял, по–видимому, в скинии, которую установил Давид для «ковчега Господня» (2 Цар. 6:17; ср.: 3 Цар. 2:28).

До этого момента Соломон был в рассказе пассивной фигурой, находящейся в тени, но теперь он входит в повествование как личность со своим характером и правами. Он действовал решительно, но разумно и осторожно, обещая сохранить жизнь Адонии, если тот останется верен ему. Адония смиренно признает своего младшего брата царем над собой (53), но настоящего примирения между ними не произошло. У нас создается впечатление, что дело окончательно так и не разрешилось.

В последних трех стихах этой главы Соломон четыре раза назван царем Соломоном (дважды его называют так другие герои повествования и дважды сам автор). С другой стороны, Адония лишь однажды был назван царем и то в приветственных возгласах своих сторонников (25).

Итак, глава заканчивается тем, что Соломон помазан на царство, а Давид удовлетворен, что исполнилась воля Божья (48). Но воля Божья не была исполнена ранее: Давида вынудили действовать — Адония своим активным стремлением к власти и Нафан, который беспокоился о безопасности сторонников Соломона, включая и самого себя. Как и в случае с Иосифом, Божьи намерения остаются сокрытыми в столкновениях честолюбивых амбиций и сплетениях интриг.

2:1—12 Смерть Давида. Нам неизвестно, как долго Соломон был соправителем Давида. Повествование сразу переходит к предсмертной речи старого царя.

Во–первых, Давид дает Соломону духовные наставления. Соломон должен ходить Божьими путями и выполнять Божьи заповеди. Давид уверен, что Божьи обетования о вечно пребывающей династии (2 Цар. 7) будут исполнены лишь при условии соблюдения верности Богу всех его потомков (4), и это требование приобретет еще большее значение по мере развития истории.

Во–вторых, Давид просит Соломона заняться некоторыми делами, которые остались неоконченными. Следует подумать о возмездии Иоаву за те убийства, которые он совершил вопреки воле Давида, нужно вознаградить сыновей Верзеллия за проявленную верность, а Семея — наказать за то, что он злословил Давида во время мятежа Авессалома. Давид не дает никаких конкретных указаний ни об Иоаве, ни о Семее, он просто просит поступить с ними соответственно разумению Соломона (6, 9). Предсмертная речь, начавшаяся светлыми советами духовного наставления, заканчивается темными угрозами. После этого следует такое же формальное сообщение о смерти и погребении Давида, каких много в книгах Царств.

2:13–25 Смерть Адонии. Адония обращается к Вирсавии как к царице–матери, занимавшей это почетное место при царском дворе, с просьбой помочь ему получить Ависагу в жены. Ависага находилась на положении наложницы царя (несмотря на то что Давид не познал ее), и просить ее в жены было равносильно предъявлению претензий на царскую власть (ср.: 2 Цар. 3:6—8; 16:21—22). Когда Соломон узнал об этой просьбе, он воспринял ее именно таким образом — как вызов и как шаг к захвату власти (22). В отличие от своего отца, он не медлит — Адонию убивают в тот же день.

2:26–27 Изгнание Авиафара. Соломон быстро предпринимает и другие шаги к тому, чтобы избавиться от всех сторонников оппозиции в своем царстве. За оказание помощи Адонии Авиафар удален «от священства Господня» и отправлен в ссылку в собственное поместье в Анафофе в 3 милях (5 км) к северу от Иерусалима. Автор рассматривает изгнание его в Анафоф как исполнение ранее произнесенного анонимного пророчества по отношению к линии Илия (1 Цар. 2:27—36). Место Авиафара занял Садок (35). Анафоф был городом, отданным левитам, и несколько позже в нем родился Иеремия (Иер. 1:1).

Империя, оставленная царем Давидом сыну Соломону

2:28–35 Смерть Иоава. Услышав о смерти Адонии, Иоав понимает, что ему также грозит опасность, и убегает в скинию Господню, чтобы у рогов жертвенника найти безопасность. Но его жизнь находится под угрозой не столько из–за его помощи Адонии, сколько потому, что Соломон стремится исполнить предсмертные наставления Давида. И если Ванея имел сомнения в правомерности убийства Иоава у жертвенника, то Соломон ни в чем не сомневался и приказал Ванее умертвить Иоава у алтаря. Видимо, он посчитал, что необходимость отомстить за невинную кровь, пролитую Иоавом, и за то зло, которое он причинил Давиду, перевешивает законы о святилище. Соломон заявляет, что таким образом он осуществляет Божью кару и что теперь с Божьим благословением в доме Давида да будет мир на веки от Господа (33). Так Ванея убивает Иоава и становится военачальником вместо него.

Автор никак не комментирует эти действия, и нам остается лишь догадываться, одобряет он позицию Соломона или нет. По крайней мере, он знает, что предсказания Соломона о вечном мире не сбылись!

2:36—46 Смерть Семея. Соломон предпринимает относительно мягкие меры по отношению к Семею, ограничив его свободу передвижения и запретив покидать Иерусалим под страхом смерти. Считал ли Соломон, что этим дело кончится, или с самого начала он надеялся, что поставленные условия обеспечат ему со временем основание умертвить Семея? Вероятнее всего — последнее, ибо Давид повелел низвести седину его в крови в преисподнюю (9). Когда через три года Семей нарушает запрет Соломона, царь трактует его смерть как Божью кару за зло, причиненное Давиду (44). Соломон еще раз предрекает, что его царство будет благословлено и что династия Давида будет неколебима «пред Господом во веки» (45).

Завершив неоконченные дела Давида и разбив всю оппозицию, Соломон предстает перед нами как практичный, проницательный и решительный монарх, уверенный в том, что он осуществляет Божий суд и получит Божьи благословения. Возникает не очень привлекательная картина, но мы не сомневаемся в том, что «утвердилось царство в руках Соломона» .

3:1 — 4:34 Величие и мудрость

3:1 Союз с Египтом. Чтобы подчеркнуть, что Соломон также упрочивал свое положение и на международной арене, автор сообщает далее о его союзе с Египтом, закрепленном браком с дочерью фараона (вероятно, речь идет о фараоне Сай–Амоне из двадцать первой династии, см.: Введение). Такой союз с бывшей супердержавой Ближнего Востока, должно быть, серьезно укрепил положение Соломона. Но в этом политическом шаге было и другое: он был нарушением Второзакония 7:3. Несколько позже Соломон повторно нарушит эту заповедь (3 Цар. 11:1—6).

3:2—15 Соломон в Гаваоне. Это первый из четырех случаев, когда Бог говорит к Соломону (ср.: 6:11–13; 9:1–9; 11:11–13). Автор считает необходимым объяснить, почему это событие произошло в Гаваоне, там, где был главный жертвенник: и царь, и народ приносили там жертвы, поскольку храм Божий еще не был построен (2). Чтобы избавить нас от разного рода подозрений, автор также сообщает, что Соломон любил Господа и ходил по уставу Давида (3).

Дважды подчеркивается тот факт, что Бог говорил к Соломону во сне (5,15). К такому виду видений в одних текстах Писания относятся с большим подозрением (Втор. 13:1–5; Иер. 23:25–32), а в других — с доверием и уважением (напр., истории с Иосифом и Даниилом). В первых словах Бога, обращенных к Соломону, звучит приглашение просить, чего Соломон желает. Можно предположить, что после такого предложения, полученного от Бога, Творца всего сущего, Соломону потребуется время для обдумывания ответа, но он отвечает сразу. И это соответствует той решительной манере, с которой Соломон действовал до этого. Но сам ответ нас поражает. Мы бы не догадались, что самоуверенному Соломону, уже получившему в лице Давида признание своей мудрости (2:6,9), недостает сердца разумного. Возможно, он осознавал, что для руководства Божьим народом недостаточно лишь проницательности и хитрости. Перед лицом такой задачи он чувствует себя отроком малым. Он прекрасно понимает, что народ Израиля является Божьим народом, а он — раб Божий (выражения народ Твой и раб Твой в еврейском оригинале встречаются трижды в ст. 7–9).

Поэтому Соломон просит понимающего сердца, чтобы верно управлять народом. Еврейский глагол, использованный в этом контексте, несет в себе идею суда и справедливости. Это соответствует тому, что в Израиле царь сам являлся апелляционным судом высшей инстанции (2 Цар. 14:4–17; 15:2; 3 Цар. 3:16–28) и нес личную ответственность за осуществление справедливости. Поэтому в псалме 71:1—4 псалмопевец молится: «Боже! даруй царю Твой суд и сыну царя Твою правду, да судит праведно людей Твоих и нищих Твоих на суде. Да принесут горы мир людям и холмы правду. Да судит нищих народа, да спасет сынов убогого, и смирит притеснителя». Способность судить праведно и защитить бедного — неотъемлемые качества изображенного Исайей идеального Царя, Которому предстоит править миром (Ис. 11:3–5). Эти самые качества должны иметь в виду и мы в наших прошениях, когда молимся «за царей и за всех начальствующих» (1 Тим. 2:2).

Бог похвалил выбор Соломона и даровал ему мудрость, которой прежде не обладал никто. Кроме того, Он обещал дать Соломону то, чего тот мог бы просить, но не просил — богатство, славу и (если царь будет и дальше ходить Божьими путями) долгую жизнь.

Проснувшись, Соломон немедленно возвращается в Иерусалим, чтобы отметить это необычайное событие жертвами и пиром перед ковчегом завета. По всей видимости, в данном случае высоты, даже такие важные, как в Гаваоне, представлялись не вполне подходящим для этого местом.

3:16—28 Проявление мудрости. Новый дар Соломона получает немедленное подтверждение в хорошо известной истории с двумя блудницами, спорившими о младенце.

Соломон предложил простое решение: разрубить ребенка на две половины, чтобы обе женщины могли поделить его. Это постановление поражает своей жестокостью, оно звучит как бессердечный ответ судьи, утомленного сверх всякой меры требованиями и претензиями двух женщин. Действительно, нарисованная сцена допускает такое понимание. Однако именно разная реакция женщин позволяет Соломону решить, кто же из них настоящая мать живого ребенка. Жизнь ребенка сохранена, а Соломон упрочил свою репутацию. Теперь люди не сомневаются, что мудрость Божия в нем, чтобы отправлять правосудие.

4:1–34 Внутренние дела царства. Первые девятнадцать стихов несколько утомительны, в них дается перечисление высших чинов царского двора Соломона. Но в этом отрывке есть и очень интересные сведения об администрации царства.

Во–первых, следует отметить, что в круг начальников при дворе Соломона включены священники (2—5). Нам напоминают, что Давид поставил национальную религию страны под строгий контроль царя, когда сделал Иерусалим столицей царства. (Странно видеть в списках Авиафара, изгнанного в 2:26—27; судя по списку, он был сослан несколько позже.)

Во–вторых, список двенадцати приставников (7—19) обнаруживает существенную административную реформу. Многие из двенадцати регионов, указанных в списке как территории, за которые несли ответственность назначенные Соломоном начальники, не соответствуют старым границам уделов, принадлежащих коленам Израилевым. Некоторые части страны были поделены заново, и в этом новом делении полностью игнорировались прежние границы между племенами. Трудно представить, что такое новшество было тепло встречено населением. Более того, в список территорий, управлявшихся этими двенадцатью приставниками, не была включена Иудея. (Колено Иуды имело собственного приставника, если конец стиха 19 читать как в RSV: «Он был приставник в земле Иуды».) Это наводит нас на мысль, что выражение весь Израиль в этой главе используется в двух значениях. Когда в стихе 1 говорится, что был царь Соломон царем над всем Израилем, оно явно означает все царство; но когда в стихе 7 нам говорят, что было у Соломона двенадцать приставников над всем Израилем, то это выражение означает именно Израиль (северные колена) в отличие от Иудеи. Фактически в стихе 20 Иудея и Израиль воспринимаются как два отдельных объекта. Отсюда ясно, что управление Иудеей и Израилем было раздельным, как и при Давиде (2 Цар. 24:1,9).

Однако существует более важный факт, который можно вывести из этого списка. Задачей приставников являлся сбор податей для обеспечения потребностей царского дома. Каждый из двенадцати приставников отвечал за обеспечение двора продовольствием в течение одного месяца в году (7). А это значит, что Иудея не участвовала в системе податей, и все бремя налогов падало только на Израиль. Описание в стихах 22—23 потреблявшегося двором продовольствия позволяет представить, каким тяжелым было это бремя.

Тем не менее Израиль и Иудея ели, пили и веселились (20). Государство чувствовало себя в безопасности, благодаря войску, усиленному большим количеством колесниц (25—26). Обладая такой военной мощью, Соломон легко обеспечивал единство империи, которую создал Давид и которая протянулась с севера–запада Месопотамии до южных прибрежных равнин (21, 24). Однако эта картина несколько меняется в последующих главах.

Глава заканчивается восхвалением мудрости Соломона, и глубины его миропонимания, и огромных познаний. Автору эта тема не представляется новой — богатство, сила, процветание и величие, о которых говорилось в предыдущих стихах, воспринимаются как проявление мудрости Соломона. (В 10:14–29 мы можем обнаружить ту же связь.)

И все же в этой главе ощущается некоторое напряжение. Если прочитать ее в свете последующих событий, становится очевидным, что расточительность царского двора и то бремя, которое было возложено на северные племена, явились семенами, давшими плоды недовольства, что в конце концов привело к разделению царства.

Двенадцать административных областей Соломона, представленных в 3 Книге Царств 4:7—19

5:1—18 Подготовка к строительству Храма

В середине повествования о царствовании Соломона находится большой фрагмент (6:1 — 9:9), посвященный в основном строительству Храма в Иерусалиме. Эта часть обрамлена двумя замечаниями, относящимися к связям Соломона с Хирамом, царем Тира (5:1–18; 9:10–14).

5:1—12 Соломон и Хирам. Хирам, царь Тирский, как нам известно, снабжал Давида лесом, плотниками и каменщиками для строительства царского дворца в Иерусалиме (2 Цар. 5:11). Услышав о вступлении на престол Соломона, Хирам послал официальную делегацию для закрепления дружественных дипломатических отношений между двумя царскими домами. Соломон воспользовался возможностью, чтобы заручиться поддержкой Хирама в выполнении еще одного строительного проекта. Настало время исполнить Богом данное задание и построить в Иерусалиме Храм (4–5).

Хотя Хирам назван просто царем Тирским, он, по всей видимости, владел значительной частью финикийского побережья и лесными горными массивами в Ливане, поскольку среди тех работников, которых он поставлял Соломону, были люди из Сидона и Библа (Гевла) (6, 18).

Взамен леса и работников Соломон обязался поставлять двору Хирама пшеницу и оливковое масло. Эта договоренность нашла свое выражение в заключении союза (12). Количество пшеницы, доставлявшейся ко двору Хирама (11), было не меньше, чем то, что потреблялось ежегодно Соломоном. Другими словами, этот договор фактически удвоил налог в виде пшеницы, который должен был отдавать царю народ Израиля.

5:13—18 Рабочая сила Соломона. Пояснив, каким образом Соломон обеспечил работы по возведению Храма строительными материалами, автор переходит к теме рабочей силы. И обложил царь Соломон повинностию весь Израиль, собрав 30 тысяч человек. Не совсем ясно, какое из двух значений выражения весь Израиль мы должны принять в этом стихе. Эти работники должны были проводить в Ливане каждый третий месяц, другими словами, покидать свои поля на треть года. Кроме того, в горной местности нанимались люди для работы в каменоломнях, где они обрабатывали и откуда перевозили камень. Подготовительные работы заняли семь лет (6:38).

Несомненно, автор стремился произвести впечатление на своего читателя огромными масштабами строительства, затеянного Соломоном. Но современного читателя это повествование приводит в некоторое замешательство, чего автор наверняка не предполагал. С одной стороны, нас действительно поражает то, что Соломон сумел организовать такую армию работников и собрать нужное количество средств, чтобы расплатиться за помощь финикийцев. С другой стороны, мы не можем не думать о цене человеческого труда, о том, какими усилиями доставались необходимые материалы, и о том, что все это в результате легло тяжким бременем на плечи народа.

6:1 — 7:51 Строительство Храма

6:1—38 Строительство. Вся глава построена симметрично: вторая ее часть является зеркальным отражением первой. Слово Божье, обращенное к Соломону, находится в центре схемы, что особо подчеркивает его важность: А1 хронологическая заметка (1); Б1 описание основной структуры Храма (2–10); В Бог говорит к Соломону (11–13); Б2 описание убранства и отделки Храма (14—36); А2 хронологическая заметка (37–38).

Однако в этой главе ничего не говорится об убранстве Храма. Автор описывает его отделку и внутренности в 7:13—51 после рассказа о дворце Соломона. Причина такого несколько странного порядка поясняется ниже.

В первой хронологической заметке дата начала строительных работ соотносится не только со временем воцарения Соломона, но и со временем исхода народа из Египта. Для этого, видимо, есть две важные причины. Во–первых, эти два события сопоставляются между собой и предполагается, что строительство Храма было таким же значительным явлением в истории Израиля, как и рождение этого народа. Во–вторых, поместив рассказ о строительстве Храма в исторический контекст, автор напоминает нам, что цели Бога в истории исполняются, а планы Его часто бывают долгосрочными. Прошло несколько поколений, прежде чем исполнилось обетование о месте, «какое изберет Господь, Бог ваш… чтобы пребывать имени Его там» (Втор. 12:5).

Некоторую сложность для современного читателя представляет само описание Храма и его убранства. Существуют архитектурные термины, которые трудно перевести, а многие детали не так просто себе представить. Очень жаль, что текст дошел до нас в неполном виде, без чертежей и планов, без изображений, сделанных художниками.

В стихах 2—10 представлен общий план здания. Оно было прямоугольной формы и вытянуто вдоль оси восток — запад. Главная часть здания, в которой находилось святилище и святая святых (16), занимала около 90 футов (27 м) в длину, 30 футов (9 м) в ширину и 45 футов (13,5 м) в высоту. Притвор Храма был той же ширины, что и остальная часть здания, и увеличивал его в длину на 15 футов (4,5 м). Три этажа, или яруса, в которых находились комнаты, были пристроены с внешней стороны Храма (не затрагивая притвора) и были в половину высоты самого Храма. В пристройку вел особый вход с южной стороны, и она не соединялась с внутренней частью Храма. Назначение этих внешних комнат не поясняется, возможно, они предназначались для хранения одежды, определенных приношений и, может быть, для отдыха служителей. Свет проникал в Храм через окна, проделанные в верхней части стен над комнатами в пристройке. Крыша здания была перекрыта балками и обшита кедровыми досками.

Камни для Храма проходили предварительную обработку в каменоломнях, а потому на строительной площадке железные инструменты не использовались (7). Эта дополнительная справка, прерывающая описание комнат, вероятно, была сделана для того, чтобы показать, что работы велись в соответствии с указанием в Исходе 20:25 (ср.: Втор. 27:5—6). Это указание относилось к сооружению жертвенников и требовало употребления только необработанных камней (т. е. камней в их природном состоянии, как, например, при строительстве каменной стены). Мастера Соломона строили Храм, а не жертвенник, и, конечно же, они везде использовали тесаные и шлифованные камни. Но они работали в духе Божьих предписаний, а потому на строительной площадке инструментами не пользовались.

Внутри Храма камни полностью покрывались деревянными панелями: стены и потолок обшивали кедровыми досками, а пол — кипарисовыми (15). Внутри давира (святая святых) пол, должно быть, был поднят, либо потолок занижен, а может быть, и то и другое вместе, что сократило высоту святая святых от 30 до 20 локтей (ок. 30 футов или 9 м), превратив его в равнобедренный куб (20). Панели на стенах Храма были украшены резьбой в виде распускающихся цветов и подобий огурцов. Стены, потолки и пол всего здания были выложены золотом, как и кедровый жертвенник и огромные херувимы из масличного дерева в давире. Эти херувимы, вероятно, напоминали крылатых сфинксов, известных в искусстве Ближнего Востока. Финикийские варианты их представляют собой создание с человеческой головой, телом животного, с четырьмя ногами и парой крыльев; они, видимо, аналогичны тем, что были созданы финикийскими мастерами Соломона. Херувимы, вместе с изображением пальмовых дерев и распускающихся цветов (29), фигурировали также в резном бордюре на всех стенах Храма.

Обильное использование золотого покрытия кажется расточительством, но для внутреннего убранства ближневосточных храмов того времени такая практика была обычным делом. Мотивы украшений в Храме Соломона (подобие огурцов, раскрывающиеся цветы, пальмовые деревья и херувимы) также были обычными в древнем ближневосточном искусстве, и даже основной план здания соответствует ряду археологических находок, относящихся к тому времени. Храм Соломона был уникальным по своему назначению, но не по архитектурному замыслу. Его план и художественное оформление во многом отражают стиль того времени. Храм — поразительный пример того, как элементы господствующей культуры могут использоваться в строительстве и оформлении зданий, предназначенных для поклонения и прославления Бога.

Может показаться, что сюжеты, использованные в убранстве Храма, противоречат десяти заповедям, в которых запрещается создавать изображения «того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли» (Исх. 20:4). Вероятнее всего, этот запрет относился к изображениям, которые могли стать объектом поклонения, а эта опасность, видимо, не представлялась серьезной в Храме, посвященном Богу.

После рассказа о святая святых (16, 19—20, 226—28) автор снова выходит за его пределы, описывая сначала двери, которые отделяют святилище, а затем двери между притвором и главной частью здания. Наконец нас выводят во внутренний двор (36) — туманное понятие, которое, вероятно, относится к пространству, окружавшему само здание.

Вторая хронологическая заметка, завершая повествование, напоминает нам, когда началось строительство Храма и когда оно закончилось, суммируя срок осуществления проекта.

Мы еще не говорили о слове Божьем к Соломону, которое включено в это повествование (11 — 13). Это слово лишь вскользь касается Храма, который строил Соломон. В чем же цель обращения Бога? Условия, при которых будут выполнены Божьи обетования, данные Давиду, уже объяснены Давидом в 2:4, а теперь Бог Сам повторяет их в связи со строительством Храма. Бог будет жить среди сынов Израилевых, если Соломон будет ходить Божьими путями и повиноваться Его заповедям. Другими словами, здание Храма не является гарантией присутствия Бога среди Его народа; Бога нельзя приручить и держать в помещении, каким бы великолепным оно ни было. Его присутствие зависит от повиновения, и особенно от повиновения Соломона. Эти стихи не умаляют значения здания Храма, но отодвигают его, подчеркивая намного более важный аспект послушания.

7:1—12 Дворец Соломона. Короткий рассказ о дворце Соломона делит описание Храма и его убранства на две примерно равные части. Поскольку Храм был построен первым, а после него — дворец (6:37 — 7:1; 9:10), мы вправе ожидать, что рассказ о дворце будет дан после описания освящения Храма в главе 8. Однако у автора были свои соображения, чтобы поместить его именно здесь.

Сразу после замечания о том, что на строительство Храма ушло семь лет (6:38), автор сообщает, что Соломон потратил тринадцать лет на строительство своего дворца (дословно «своего дома»). В оригинале словосочетание «дом свой» в стихе 7:1 встречается дважды, подчеркивая его отличие от «храма Господа» (6:37). Нет ли здесь явной критики того факта, что Соломон потратил почти в два раза больше времени на строительство своего дома, чем на возведение дома Божьего? Вполне вероятно, но главная цель этого отрывка, похоже, лежит в другой плоскости.

У Давида уже был дворец в Иерусалиме, материалы для которого поставлял Хирам из Тира (2 Цар. 5:11), но Соломону потребовалось нечто более грандиозное. В стихах 2—8 упоминаются пять отдельных зданий: дом из дерева Ливанского, притвор из столбов, притвор с престолом (также известный как притвор для судилища, ибо царский престол был также креслом судьи, потому что царь отправлял правосудие на правах правителя), дом, где он жил сам, и дом дочери фараоновой. (Поскольку она была единственной из всех жен Соломона, чья резиденция составляла часть этого комплекса зданий, предполагается, что она была его главной женой. Эта догадка подтверждается тем, что о ней упоминается довольно часто: 3:1; 9:16,24; 11:1.)

Нам не рассказывается, каким образом все эти здания были связаны друг с другом. Возможно, они соединялись между собой, образуя сложный комплекс, поскольку в стихе 1 о них говорится, как о «его доме». Дворцовый комплекс, вероятно, примыкал к Храму, и переход соединил оба здания (ср.: 4 Цар. 16:18). Нам не сообщают размеров всех этих зданий, но совершенно очевидно, что уже один дом из дерева Ливанского был больше Храма (2). Поэтому Храм, должно быть, зрительно казался еще меньше из–за громады дворцового комплекса. В дни Иисуса огромный Храм, построенный Иродом Великим, уже доминировал над всем Иерусалимом, но в период до пленения царский дворец, по–видимому, был самым впечатляющим зданием во всем городе. Вот поэтому автор говорит о нем именно здесь. Зрительно дворец подавлял Храм, но автор в своем повествовании снижает значение дворца тем, что ставит его в окружение более обстоятельного описания Храма и его убранства. По–видимому, автор считает, что такое положение восстанавливает правильную перспективу, ибо именно Храм — настоящее сердце города и народа.

7:13—47 Убранство Храма, работа Хирама — мастера по меди. Тезка Тирского царя, сын финикийца и израильтянки, был привезен в Иерусалим из Тира, чтобы изготовить медные принадлежности для Храма. Его выдающиеся способности отмечены в самом начале и подтверждаются описанием тех предметов, которые он изготовил. Как и в описании Храма, здесь есть некоторые подробности, которые трудно понять.

Рассказ о работе Хирама в Храме сравним в какой–то степени с рассказом о работе Веселеила в скинии (Исх. 36 — 38). Несомненно, здесь подразумевается, что мы должны провести параллель между скинией и зданием Храма. Однако Бог заранее дал точное описание скинии и ее принадлежностей (Исх. 25 — 27, 25:9), а для Храма и его убранства таких инструкций не было.

Предназначение двух огромных столбов (ок. 27 футов/8м) неясно. Они ничему не служили опорой, но стояли самостоятельно перед притвором Храма. На верху столбов имелись искусно сделанные венцы в форме лилий. Названия столбов Иахин и Воаз приводят в некоторое недоумение, но согласно одной наиболее убедительной теории они представляют собой начальные слова некогда существовавших на столбах надписей. Предполагается (на основании сличения различных выражений из псалмов), что эти надписи могли читаться примерно следующим образом: «Бог установит [jakin] твой престол навеки» и «В силе [boaz] Бога будет радоваться царь». Если это так, то столбы должны были служить напоминанием о Божьих обетованиях династии Давида. В дальнейшем тексте книг Царств имеются намеки на то, что позже при воцарении на престол у одного из столбов царь давал клятву хранить Божьи законы и заповеди (4 Цар. 11:14; 23:3).

Самым выдающимся техническим достижением Хирама был, вероятно, огромный литой медный резервуар примерно 15 футов (4,5 м) в диаметре, известный как море. Этот резервуар стоял на двенадцати волах, разделенных на четыре группы, и каждая группа волов смотрела в одну из сторон света. Согласно 2 Книге Паралипоменон 4:6, море служило хранилищем воды для ритуального омовения священников, но его размеры, план и название предполагают, что его предназначение было как символическим, так и функциональным. Как при сотворении мира власть Бога проявилась в обуздании моря — символа хаоса (см. живописную картину в Иов. 38:8—11), так и гигантский резервуар символизировал Божью поддержку сотворенного порядка вещей и Его власть над силами хаоса, которые угрожают этому порядку.

Хирам также сделал десять медных подстае, на стенках которых в виде украшений были изображены львы, волы и херувимы, и десять умывальников, стоящих на этих подставах. Умывальники использовались при ритуальных омовениях, и тот факт, что их местоположение упоминается наряду с морем (39), предполагает их функциональную взаимосвязь.

В стихах 40–45 представлен итог работы Хирама: перечислены некоторые более мелкие предметы, не удостоенные подробного описания (тазы, лопатки и чаши). В стихе 46 есть намек на метод, которым пользовался Хирам при отливке медных предметов. Отрывок заканчивается новым напоминанием о величии его достижений: вес всех этих предметов так никогда и не был определен «по причине чрезвычайного их множества»!

7:48–51 Убранство храма: золотые предметы. Список золотых предметов, которые изготовил Соломон для Храма (48–50), очень схож с подведенным в стихах 40—45 итогом работы Хирама. Если убрать предварительное повествование, кажется, что это один и тот же текст. Имена мастеров не названы; может быть, автор хотел, чтобы мы решили, что Соломон сам своими руками изготовил все эти предметы (что кажется маловероятным). Соломон также отдал в Храм большое количество золота и серебра, ранее предназначенного для этого Давидом. Все оно хранилось в сокровищницах Храма (возможно, во внешних комнатах пристройки), но для чего предназначалось — не совсем ясно. В последующей истории Иерусалима эти сокровища часто служили источником, из которого черпали средства для выплаты дани чужеземным царям.

8:1—66 Освящение Храма

Эта длинная глава делится на семь частей. Здесь, как и в главе 6, та же зеркальная структура, центром которой является молитва Соломона: А1 введение и сбор людей на торжества (1–2); Б1 внесение ковчега с жертвоприношениями (3—13); В1 Соломон обращается к собранию израильтян (14—21); Г Молитва Соломона (22–53); В2 Соломон благословляет народ (54–61); Б2 жертвоприношения (62–64); А2 итог и окончание торжеств (65—66).

8:1–2 Введение и сбор людей на торжества. Огромное число людей, представителей всего Израиля, собралось на освящение Храма, которое началось с внесения ковчега завета во святая святых. Действие происходило в седьмой месяц, предположительно во время Праздника кущей, который, как и праздник по случаю освящения Храма, продолжался в течение семи дней (65; ср.: Лев. 23:33—43).

8:3–13 Внесение ковчега. Ковчег был перенесен из старой части Иерусалима, известной как город Давидов (1), в отличие от новой, расположенной к северу царской части, на территории которой находился Храм, построенный Соломоном. Ковчег помещался «посреди скинии, которую устроил для него Давид» (2 Цар. 6:17). Опираясь на эти слова, можно сказать, что скиния, о которой идет речь, не была той же «скинией собрания», древней реликвией периода странствий израильтян в пустыне, которую также доставили в Храм вместе с ковчегом. Рассказ о перенесении ковчега в Храм с совершением жертвоприношений по пути следования напоминает о перенесении ковчега в Иерусалим Давидом (2 Цар. 6:12—19). Но на этот раз все было грандиознее, ведь местом пребывания ковчега теперь становилась не скиния, но великолепный Храм, а в жертву приносились овны и волы, которых было «невозможно исчислить» (5).

Наконец ковчег установили в святая святых. Согласно описанию автора, в нем хранились только две каменные скрижали с десятью заповедями, но по свидетельству Послания к Евреям 9:4 (ср.: Исх. 16:32—33; Чис. 17:8—10) там находились также (возможно, в более ранний период) и другие реликвии. Однако огромная важность ковчега состояла не в том, что в нем хранилось, а в том, что он означал присутствие Божье, или, точнее, присутствие Божьей славы с Его народом. Поэтому, когда во времена Самуила ковчег оказался у филистимлян, сокрушение по этому поводу сопровождалось словами: «отошла слава от Израиля» (1 Цар. 4:21–22). Псалмопевец говорит о том же событии так: «отдал… славу Свою в руки врага» (Пс. 77:61).

Связь ковчега с присутствием Божьей славы очевидна и в данном фрагменте. Когда священники, несшие ковчег и поставившие его на место, ушли, слава Господня, явно видимая как облако, наполнила весь Храм, так что не могли священники стоять на служении, по причине облака (10—11). Это напоминает установку Моисеем первой скинии (в которой находился ковчег): «И покрыло облако скинию собрания, и слава Господня наполнила скинию. И не мог Моисей войти в скинию собрания…» (Исх. 40:34—35). В обоих случаях явление облака указывало на Божье принятие и одобрение того, что делалось, оно служило видимым знаком того, что Божья слава заняла приготовленное для нее место. Но суверенный Бог ничем не связан, Он может и не пребывать в Храме. Незадолго до разрушения Иерусалима и Храма пророк Иезекииль видел в откровении, как «слава Господа» покинула Иерусалим из–за беззаконния Его народа (Иез. 11:23). Это видение позже было дополнено другим, в котором Божья слава возвращалась с тем, чтобы занять место в восстановленном Храме (Иез. 43:4).

Значение херувимов с распростертыми крыльями теперь можно оценить полнее. Изображения херувимов меньшего размера, сделанные раньше, были прикреплены к крышке ковчега, а пространство между ними было местом, откуда Бог говорил к Моисею (Исх. 25:18–22). Херувимы Соломона, по–видимому, заменили первоначальных, указывая то место, где будет пребывать «слава» Божья. Позже Езекия будет говорить о Боге, сидящем на херувимах (4 Цар. 19:15).

В ответ на появление облака Соломон помолился краткой, облеченной в поэтическую форму молитвой. Первая строка этой молитвы в RSV («Господь установил солнце в небесах») взята из более пространного греческого перевода (в еврейском тексте ее нет), NIV же опускает ее. Если рассматривать ее как оригинальную, то, во–первых, она объявляет Бога Творцом солнца, а значит, превосходящим само светило (важное утверждение, учитывая, что солнце было объектом поклонения во многих древних обществах); во–вторых, она вступает в противоречие со следующей строкой, в которой говорится, что Бог, Творец света, благоволит обитать во мгле и мраке облака. Связь между этим утверждением и стихом 13, к сожалению, не совсем ясна. Возможно, Соломон выражал надежду, что, несмотря на Свое благоволение обитать во мгле, Бог станет жить в сто храме… во веки. А может быть, он имел в виду, что Храм соответствует желанию Бога, Который предпочитает оставаться сокрытым для глаз. Но ни одно из этих толкований не согласуется с восприятием Храма в последующей пространной молитве, и мы должны прямо признать, что это место в тексте наименее ясно для понимания.

8:14—21 Соломон обращается к собранию. Соломон отвернулся от Храма и обратился лицом к огромной толпе народа. Под его благословением (14), возможно, следует понимать все то, о чем говорится в стихах 15–21. Фактически он начал словами: «Благословен Господь…», таким образом восхваляя то, что Бог сделал, а именно, что Бог «сказал Своими устами… и ныне исполнил рукою Своею!» (15). Другими словами, Бог показал, что Его слово абсолютно надежно. Вся речь развивает эту мысль, подчеркивая слова Бога, сказанные Давиду через пророка Нафана, что его сын наследует ему и построит Храм (2 Цар. 7:12—13). Соломон заявляет, что момент исполнения Божьих обетовании наступил (20). Он не умалчивает и о своей собственной роли (Я вступил на место отца моего Давида… сел на престоле Израилевом… построил храм имени Господа… приготовил там место для ковчега…), но признает, что все это было полностью делом Бога, ибо все вышло так, как обещал Бог. Человеческие усилия и Божья суверенность переплетены здесь удивительнейшим образом.

В этой речи звучит и новая концепция Храма. Храм — это и место пребывания ковчега (21), и «храм имени Господа, Бога Израилева» (17, 20; сходные выражения в ст. 16, 18–19). Это становится важной мыслью в молитве, которая следует за речью.

8:22–53 Молитва Соломона. Начался следующий этап в ритуале освящения Храма. Став на колени, Соломон обратился лицом к жертвеннику и стал молиться, воздев руки к небу. Начало его молитвы (22–26) повторяет Второзаконие 7:9, но здесь царь говорит о верности Бога по отношению конкретно к Давиду. Опираясь на Божье обетование о том, что династия Давида никогда не прекратится, он молится, чтобы оно исполнилось. В то же время он признает, что в основании этого Божьего обещания лежит требование соблюдения одного условия: праведной жизни потомков Давида.

Но настоящей темой молитвы Соломона является Храм. Эту тему он вводит в стихах 27–30. Он признает всю нелепость предположения, что Бог может жить на земле (27), ибо бесконечные пространства небес не вмещают Его, и Соломон не обольщается надеждой, что построенный им Храм вместит Бога. Его молитва не о том, чтобы Бог стал жить в этом Храме, но о том, чтобы Он сосредоточил Свое внимание на нем, чтобы слышал молитвы, которые совершаются там. Бог по–прежнему на месте обитания Его, на небесах (30), но прошения царей и народа будут приниматься в Храме. Другими словами, Соломон молится о том, чтобы Храм стал местом встречи человеческой нужды и Божьей милости. Все это содержится в понятии Божьего имени, пребывающего в Храме, что кратко выражено в стихе 29. Поэтому концепция Божьего имени, обитающего в конкретном месте (Втор. 12:5 и т. д.), подразумевает совсем особенное Божье присутствие, без грубо ограничительного заключения Бога в жесткие рамки. Это понятие соответствует понятию Божьей «славы», которая таким же образом была связана с ковчегом.

Некоторые идеи этого отрывка находят свое выражение в личности Иисуса Христа. В Нем Бог действительно обитал на земле (Ин. 1:14), в Нем «имя» Бога сделалось известным (Ин. 17:6,26), Он провозгласил Себя истинным и совершенным «храмом» (Ин. 2:19—22). В Нем человеческая нужда и Божья милость встретились в самом совершенном смысле.

Следующая часть молитвы (31–51) состоит из семи прошений, в которых предусмотрены конкретные обстоятельства в жизни людей и всего народа. Эти прошения касаются многих ситуаций: клятвы перед жертвенником (31—32); случаев поражения от руки врага (33–34); периодов засухи (35–36); голода, различных эпидемий и т. д. (37–40); молитв иноплеменников (41—43); войн Израиля против его врага (44—45) и пленения израильтян (46—51).

Первое и пятое прошение касаются отдельных лиц, в то время как остальные — всего народа. Во второй, третьей, четвертой и седьмой ситуациях необходимы прощение Божье и Его помощь в восстановлении.

Какую цель преследовал автор, перечисляя эти семь типов обстоятельств, когда люди могут молиться в Храме или обратившись к нему? Следует отметить особую важность числа семь в книгах Ветхого Завета, оно означает завершенность, исполнение и совершенство. (Число семь играет важную роль и в настоящей главе: освящение Храма, на строительство которого ушло семь лет, происходило в седьмой месяц и праздник продолжался в течение семи дней.) Возможно, эти семь примеров представляют все возможные ситуации, которые могут вызвать необходимость молитвы как отдельных людей, так и всего народа. Учтены все непредвиденные обстоятельства.

Первые читатели книг Царств не могли не обратить внимания на то, что последнее, самое длинное прошение касается их настоящей ситуации: пленения и изгнания в чужую землю (46—51). Это побуждало их к покаянию и давало надежду на Божье прощение и на сострадание со стороны захвативших их в плен. Однако здесь нет прямых обетовании о том, что они вернутся на родину, как нет и упоминаний о сохранении династии Давида. Единственный слабый намек на возможность их возвращения когда–нибудь в будущем содержится в напоминании о том, что Бог вывел из Египта, из железной печи Свой народ (51). Эти слова в первую очередь служили основанием для упования на Божье прощение, но, кроме того, они давали плененному народу надежду, что однажды Бог опять поступит по отношению к ним таким же образом.

Эта последняя просьба начинается с признания того, что нет человека, который не грешил бы (46). Поскольку здесь имеются в виду также и Соломон и его потомки, то это утверждение звучит очень многозначительно: пленение кажется неизбежным, ибо как можно надеяться на то, что прегрешающие цари смогут жить по Божьим заповедям?

Соломон заканчивает свою молитву просьбой о том, чтобы Бог всегда слышал прошения и царей, и простых людей. Причина его уверенности в правомерности такой просьбы здесь указана: Бог призвал и отделил их от других народов, чтобы сделать Своим особым народом. Божьи дела в прошлом, особенно те, что явно выражали Его цели, являются твердым основанием для уверенности Божьего народа в Его милости как в настоящем, так и будущем.

8:54–61 Соломон вновь обращается к собранию. Затем Соломон обратился к народу, чтобы еще раз «благословить» его. Напомнив, что Бог исполнил все обетования, данные Им Моисею, Соломон вновь просил Господа и дальше оставаться со Своим народом и поддерживать его. Но Соломон просил не благоденствия для своего народа (по крайней мере, не только этого); его влекли более высокие устремления — желание видеть Бога прославленным во всем мире: чтобы все народы познали, что Господь есть Бог, и нет кроме Его (60). Те же чувства отражены в прошении об иноплеменнике, который слышит о величии Божьем и молится у Храма (41—43). И наконец, Соломон призывает народ быть полностью преданным Божьим путям. Остальной мир может познать Бога только через добровольное послушание Ему Божьего народа.

8:62–64 Принесение жертв. В соответствии с важностью момента в жертву было принесено огромное количество животных (по–видимому, все в один день!). Жертвоприношение происходило посреди двора, который находился перед Храмом (может быть, это «внутренний двор», упомянутый в 6:36), потому что только там было достаточно места. Предполагается, что здесь Соломон взял на себя роль священника, освятил двор и принес в жертву животных так же, как и Давид приносил жертвоприношения во время перенесения ковчега в Иерусалим (2 Цар. 6:17–18).

8:65–66 Итог и конец праздника. На празднике был представлен весь Израиль. Упомянув северные и южные границы государства, автор воспользовался возможностью еще раз прославить царствование Соломона. На восьмой день люди, радуясь, разошлись по своим домам.

9:1—14 Заключительное слово о строительстве Храма

9:1—9 Бог отвечает на молитву Соломона. Несмотря на то что слово Божье названо ответом на молитву Соломона и о нем сообщается сразу после рассказа об освящении Храма, автор датирует его временем после строительства не только Храма, но и царского дворца, на что ушло еще тринадцать лет (9:10). Если в 6:11 нам просто говорят, что «было слово Господа к Соломону» (возможно, через пророка), то здесь Бог возникает перед Соломоном в видении, как в Гаваоне. Упоминание Гаваона наводит на мысль, что дни поклонения на высотах прошли — или должны были пройти!

Бог говорит Соломону, что Он принял его молитву и Его имя будет пребывать в Храме вовек. Смысл этих слов тут же поясняется: Бог будет видеть и слышать все, что происходит в Храме (3). Затем следует новое напоминание об условиях, которые необходимо выполнить, чтобы обетования, данные Давиду, исполнились. И это предупреждение звучит особенно мрачно, ибо в нем очень ясно говорится о том, что последует в случае неповиновения. Если Соломон и его народ («они», см.: ст. 9) отвернутся от Божьих путей и станут поклоняться чужим богам, то народ будет истреблен, и даже Храм будет отвергнут Богом (7) и превратится в груду развалин (8). Совершенно очевидно, что обещание Бога о пребывании в Храме имени и сердца Его зависело от выполнения тех же условий, что и обетование о сохранении династии Давида! Это торжественное предупреждение о последствиях непослушания бросает зловещую тень на все остальное повествование о царствовании Соломона.

9:10—14 Дальнейшие взаимоотношения с Хирамом. Повествование о строительстве Храма началось с рассказа о взаимоотношениях Соломона с Хирамом из Тира (гл. 5), и заканчивается оно замечанием об их дальнейших отношениях. Однако на этот раз тон не столь оптимистичен, и это не только потому, что теперь взаимоотношения двух царей изменились к худшему. Передача Соломоном двадцати городов Галилеи Хираму (в обмен на большое количество золота, 14) приводит к заключению, что Соломон больше не мог полагаться на подати. Может быть, расходы на его строительные проекты стали чрезмерными? Более того, подаренные города не вызвали у Хирама восторга, и он назвал этот район «никчемной землей» (прим. NIV). Очевидно, что богатство и процветание Иерусалима не распространялось на северные части царства.

9:15 — 11:43 Величие и безрассудство

9:15—28 Различные проекты. В этом отрывке перечислены самые разные строительные проекты (административные города, города для хранения запасов и военные укрепления), которые осуществлялись по всей территории царства силами оброчных работников из покоренных народов, оставшихся на территории Израиля (15—23). Среди предприятий Соломона числились и морские экспедиции по Красному морю, в которых существенную помощь царю оказывали опытные в этом деле финикийцы. Цель этих экспедиций — Офир — находился, вероятно, в южной части Аравийского полуострова или на восточном побережье Африки (а может быть, он включал в себя обе области). Дополнительная информация об этих путешествиях за золотом (10:11 — 12) включена в повествование о визите к Соломону царицы Савской. В этих стихах упоминается «корабль Хирамов», и это позволяет предположить, что Соломон отдал свои торговые суда в Красном море в распоряжение финикийцев. Тем не менее такое предприятие лишь увеличило славу Соломона, так же, как и количество золота, драгоценных камней и красного дерева (по–видимому, идеальный материал для резьбы по дереву), которые привозились мореплавателями.

Ссылка на захват фараоном Газера (16) вносит в повествование некоторые коррективы. Несмотря на военную мощь Соломона (4:26), Газер (Нав. 21:21) оставался в руках хананеев до тех пор, пока египетский фараон не захватил его и не использовал в качестве свадебного подарка для своей дочери, отдавая ее в жены Соломону.

10:1—13 Визит царицы Савской. В этой главе автор, прежде чем приступить к рассказу о падении и безрассудстве царя, возвращается к теме мудрости и богатства Соломона в их наивысшем развитии. Здесь показано, как далеко распространилась слава о Соломоне, причем особо подчеркнута необычайная мудрость Соломона. Также сказано о богатстве, которое поступало к Соломону в виде даров и дани от чужеземных правителей.

Царица Савская (царствовавшая на юге Аравийского полуострова) проделала долгий путь к Соломону, потому что слышала о его славе во имя Господа (1). Более точный перевод фразы прозвучал бы так: она слышала о «славе Соломона, связанной с именем Господа». Это вполне могло относиться к строительству Храма, однако, скорее всего, здесь аккумулированы все заслуги Соломона, ибо он достиг всего как правитель, Самим Богом назначенный и облеченный властью. Царица приехала навестить знаменитого царя и испытать его мудрость загадками. О чем спрашивала царица Соломона, здесь не сказано, но подчеркнуто, что Соломон сумел ответить на все ее вопросы и не было ничего, чего он не мог бы объяснить ей. Роскошь царского двора и «дом, который он построил», произвели на царицу огромное впечатление. (Что именно имеется в виду — царский дворец или, как полагает NIV, Храм?) Произнеся царю хвалу в пышных выражениях, она одарила его золотом, благовониями и драгоценными камнями, увеличив тем самым и без того несметные сокровища Соломона.

Комментарии к стиху 12 см. выше: 9:26–28.

10:14—29 О богатстве и славе Соломона. Здесь приводятся цифры годового дохода Соломона в виде золота, и мы узнаем, что царица Савская была не единственной правительницей из Аравии, обогатившей его, — он получал золото от всех царей Аравийских (15). Империя Соломона была расположена таким образом, что он контролировал главные торговые пути на север от Аравийского полуострова и большую часть своего золота, по–видимому, получил именно благодаря этому факту. Аравийские купцы были вынуждены либо торговать напрямую с Соломоном, либо платить ему за возможность ехать дальше, на север. Мы можем предположить, что среди многих не упомянутых автором тем царица Савская затронула и вопросы благоприятных для себя условий торговли (13).

Чтобы показать, как широко использовалось золото во время царствования Соломона, автор рассказывает о 500 щитах из кованого золота, описывает искусно сделанный резной престол, обложенный золотом, и упоминает о других золотых вещах, находившихся в царском дворце. Кроме того, торговые суда, которые Соломон использовал совместно с Хирамом, привозили из трехлетнего путешествия золото и серебро, слоновую кость и экзотических животных.

О мудрости Соломона и его славе в древнем мире говорится в стихах 23—25. Мы узнаем, что посещение царицы Савской было одним из множества визитов чужеземных правителей к Соломону. Они приезжали, чтобы послушать его мудрые речи, и засыпали его подарками (включая, конечно, большое количество золота и серебра).

И наконец, Соломон ввозил коней и колесницы. Он переправлял их дальше, на север своей империи, оставляя большое количество для собственного пользования (26).

Все эти отрывочные сведения, собранные вместе, рисуют впечатляющую картину. Но есть в этой картине некая интонация, сначала едва заметная, а потом все настойчивее и настойчивее заявляющая о себе. Словно эхо звучат здесь размышления об образе жизни израильских царей, известные нам по Второзаконию 17: «Чтобы серебра и золота не умножал себе чрезмерно» (Втор. 17:17). Но именно это Соломон и делал. «Только чтоб он не умножал себе коней и не возвращал народа в Египет для умножения себе коней» (Втор. 17:16). Соломон определенно делал как первое, так, вероятно, и второе, ибо коней же царю Соломону приводили из Египта (28). Другими словами, автор книг Царств в этом отрывке не только прославляет Соломона, но и критикует его, ибо величие царя было достигнуто отчасти попранием установлений, данных во Второзаконии. В свете торжественного предупреждения, прозвучавшего в предыдущей главе, эта мысль врывается подобно тревожным звукам колокола.

11:1—8 Безрассудство Соломона. Но это лишь часть всей истории. Теперь автор рассказывает, что Соломон имел множество жен, «кроме дочери фараоновой». И опять вспоминается запрет во Второзаконии: «И чтобы не умножал себе жен, дабы не развратилось сердце его» (Втор. 17:17). Едва заметная критическая нотка теперь становится совершенно отчетливой. Жены царя были чужеземками, из тех народов, брак с которыми был категорически запрещен во Второзаконии (стих 2 повторяет Втор. 7:3–4). В последний период своего царствования Соломон построил высоты, где его жены—иноплеменницы могли поклоняться своим богам (7—8), а его собственная преданность Господу значительно ослабла (4–5). Ситуация была парадоксальной: царь, построивший Храм и отменивший, таким образом, высоты, в дальнейшем сам же стал строить высоты — для поклонения чужим богам! В этих стихах дважды повторяется, что Соломон отвратился от истинного пути, которым шел его отец Давид (4, 6), и нарушил требование, о котором говорилось в 9:4. Сцена для надвигающейся катастрофы была готова.

11:9–13 Божий приговор. Здесь Бог говорит к Соломону в четвертый и последний раз. Нам напоминают, что Бог два раза являлся ему, подчеркивая, что у Соломона были особые преимущества. Но, несмотря на свои личные встречи с Богом Израиля, Соломон уклонился от пути следования за Ним. Он шел к неминуемой катастрофе. Но ради Давида наказание за неверность Соломона будет отложено до воцарения наследника Соломона, и, кроме того, не все царство будет отторгнуто от него. Другими словами, тот завет, который Бог заключил с Давидом, по–прежнему будет соблюдаться, но со значительными изменениями из–за неверности Соломона.

11:14—25 Противники поднимаются. Некоторое время назад Соломон заявлял, что у него нет врагов (5:4), теперь он имеет уже двоих. (Еврейское слово, переведенное как противник в 11:14 и 23, то же самое, что и в 5:4.) Бог обещал, что бедствия не начнутся до тех пор, пока Соломон не умрет, но тучи начали сгущаться над головой царя уже при его жизни. Империя, созданная Давидом, стала расшатываться, особенно по краям, а Едом на юге и Арам на севере превратились во враждебные Израилю государства. Дружественные отношения между Адером и египетским фараоном также зловещей тенью нависают над Соломоном.

11:26—40 Мятеж Иеровоама. Иеровоам представлен талантливым организатором, которому Соломон доверил руководство оброчными работниками в северных коленах. Ахия, первый из целого ряда пророков, встречающихся на страницах 3 и 4 книг Царств, выходит на сцену для того, чтобы провозгласить изменение в порядке наследования власти. Его пророчество прозвучало в типичной для ветхозаветных пророков манере: он символически раздирает на себе новую одежду на двенадцать частей и десять из них вручает Иеровоаму. Слова Ахии поясняют значение его действий — Бог исторгает царство из руки Соломона и отдает десять колен Иеровоаму. Удивительно, что сыну Соломона остается одно колено, ведь если из двенадцати колен у него отнимается десять, то остаться должно два! Возможное разрешение этой загадки состоит в том, что после разделения царства не Иуда считался одним коленом, а Вениамин, который продолжал ассоциироваться с Иудой. Сам Иуда не упоминается вовсе, ибо из этого племени произошел царский род и потому предполагается, что он продолжал находиться у власти.

Поклонение чужим богам опять представлено как причина падения дома Давидова, но здесь уже не один Соломон обвиняется в неверности, но они (33), поскольку подразумевается, что весь народ впал в этот грех. В греческом, латинском и сирийском переводах мы видим местоимение «он» вместо «они», и в стихе 31 (как продолжении стихов 9–13, где только Соломон обвиняется в неверности) имеется в виду один Соломон. Эти переводы могут представлять собой оригинальное прочтение текста, но если подлинным является все же еврейское «они», мы должны прийти к заключению, что отступничество Соломона было частью общего образа жизни, пример чему, может быть, подал сам царь.

Как ни странно, но пророчество Ахии в адрес Иеровоама в стихах 37–38 словно бы повторяет Божье обетование, прежде данное Соломону (9:4—5).

Видимо, Соломон каким–то образом узнал о пророчестве Ахии или Иеровоам предпринял какие–то шаги к захвату власти в северных племенах, но Соломон попытался убить его и тот бежал в Египет. Так Иеровоам стал изгнанником, как и другие противники Соломона. Фараон здесь назван Сусакимом. Это Шешонк I (945–924 гг. до н. э.), основатель двадцать второй династии египетских фараонов, который несколько позже выступит со своим войском против Иерусалима (14:25–26).

11:41–43 Смерть Соломона. Хотя царствование Соломона было выдающимся, замечание о его смерти дано в обычной для книг Царств сдержанной манере. Читатель отсылается к дополнительному источнику информации, а здесь дается короткая справка о месте и длительности царствования Соломона, а также о его погребении и имени его наследника.

В каком–то смысле царствование Соломона послужило началом новой эры, ибо он построил Храм, преобразовал богослужение и образ жизни всего народа. Но, с другой стороны, он же и привел эту эру к закату — из–за собственного непослушания он стал последним царем, который правил всеми израильскими коленами.

12:1 — 14:31 Возникновение двух царств

12:1—24 Разделение царства. По всей видимости, Ровоама должны были отдельно провозгласить царем над северными коленами, чтобы церемония вступления его на престол могла считаться завершенной. Он следовал образцу, установленному Давидом, который вначале стал царем над Иудеей (2 Цар. 2:4), а затем был избран царем над Израилем (2 Цар. 5:3). Нам напоминают, что ни Давид, ни Соломон не пытались объединить Израиль и Иудею в единый организм (см. комментарии к 4:20). По–видимому, Соломон прошел через такой же процесс признания его Израилем, хотя об этом не рассказывалось. В дни Ровоама местом этого торжественного действа стал Сихем, город в центральной части северной горной области страны.

Царства Израиля и Иуды

Северные племена потребовали, чтобы Ровоам выполнил определенные условия, прежде чем они признают его своим царем. У них уже был правитель в лице Иеровоама, который возвратился из Египта после смерти Соломона. Мы узнаем, что северные племена при Соломоне несли на себе тяжкое иго и выполняли жестокую работу (4). (Ранее мы уже отмечали различные детали, приводившие нас к такой догадке, но теперь мы имеем подтверждение со стороны самих израильтян.) Израиль станет служить Ровоаму только при условии облегчения этого бремени.

Казалось, поначалу Ровоам действовал осторожно. Он не ответил сразу, но в течение трех дней выслушивал своих советников. Старые люди, служившие еще Соломону, советовали Ровоаму прислушаться к голосу народа. Но молодые люди, принадлежавшие к поколению Ровоама, дали иной совет; по их мнению, он не должен соглашаться на выдвинутые требования и, более того, ему следует пригрозить народу еще более жестким обращением. Еврейское слово, определяющее их как молодых людей (8,10, 14), фактически означает «молодые ребята» или даже «дети». По мнению автора, они вполне заслуживают такого определения, поскольку данный ими совет никак нельзя назвать мудрым. Ровоам последовал совету этих «детей». Отвергнув мнение старейшин, служивших Соломону, Ровоам отворачивается от последнего хранилища Соломоновой мудрости и поступает безрассудно. Судьба царства решена окончательно.

Жесткая, агрессивная политика Ровоама была демонстрацией силы, за которой скрывалась слабость. С течением времени Соломон изменил своей мудрости, но Ровоам не проявил и начатков ее. Его попытка перехватить инициативу была обречена на провал, и Израиль выскользнул из его рук. Клич, уже звучавший во время неудавшегося мятежа против Давида (2 Цар. 20:1), теперь был брошен прямо в лицо Ровоаму (16).

Был ли послан Адонирам, чтобы провести переговоры или применить силу, — неясно, но доверить ведение дела человеку, который отвечал за сбор податей, было, по меньшей мере, провоцирующим шагом. Неудивительно, что этот шаг закончился смертью Адонирама. Тем временем царем над Израилем стал Иеровоам (20).

Спешно возвратившись в Иерусалим, Ровоам стал собирать войско из колен Иуды и Вениамина, готовясь начать войну. Однако пророк Самей остановил эту рискованную затею, передав слово от Господа о том, что Бог запрещает молодому царю подобные действия (22—24). Сам Бог отделил Израиль от Иудеи, и, по крайней мере, на данный момент, Израиль находился под Божьей защитой.

Таким образом, в повествовании переплетаются человеческое и Божественное измерение развернувшейся драмы. Ровоам поступил глупо, последовав плохому совету, а Израиль отложился… от дома Давидова (19). Но полное объяснение происшедшего заключается в том, что за всем этим стоял Бог, направляя эти события по Своему усмотрению. И не послушал царь народа; ибо так суждено было Господом, чтоб исполнилось слово Его… (15). Люди свободны повиноваться или не повиноваться, действовать глупо или мудро, но их свобода заключена в рамки Божьей суверенности. В частности, автор много раз подчеркивает, что события, объявленные Богом через Его пророков, происходят обязательно.

12:25–32 Ошибка Иеровоама. Иеровоам пытался упрочить свое царство двумя путями. Во–первых, он укрепил два главных города, Сихем и Пенуил (или Пенуэл, ставший административным и военным центром на востоке от Иордана). Во–вторых, он реорганизовал богослужение в Израиле. Им двигал страх, что симпатии народа обратятся к Ровоаму, если люди будут регулярно посещать Храм в Иерусалиме. Чтобы предотвратить такой ход событий, он создал альтернативные культовые центры на территории Израиля, один в Дане, а другой в Вефиле, отметив ими северные и южные границы царства. Страх Иеровоама свидетельствует о недостатке доверия к Божьим обещаниям, которые он получил через Ахию и согласно которым Бог укрепит его царство и утвердит навечно его династию, если он останется верным Богу (11:37–38).

Однако Иеровоам виновен не только в неверии Божьим обетованиям. Золотые тельцы, которых он установил в Дане и Вефиле, привели людей к идолопоклонству (28—30). Невозможно с точностью определить, что заставило Иеровоама обратиться к этим образам. В искусстве Древнего Востока были широко распространены изображения божеств, восседающих верхом на волах. Исходя из этого, можно предположить, что Иеровоам хотел, чтобы золотые тельцы представляли собой то место, на котором восседал Бог. Возможно, он никогда не желал того, чтобы сами тельцы превратились в объект поклонения. (Так же и херувимы в Храме Соломона должны были обозначать место, где присутствовал Бог; см. комментарии к 8:3–13.) Его слова в стихе 28 так же двусмысленны, как сами тельцы, ибо их можно перевести двояко: вот боги твои… либо «вот Бог твой…» Но, чего бы ни хотел Иеровоам изначально, автор представляет все эти события в свете последовавшего результата — и повело это ко греху. Поэтому мы обязательно должны увидеть связь между словами Иеровоама в стихе 28 и приглашением к поклонению золотым тельцам у горы Синай в Исходе 32:4. Более того, на взгляд автора, вне пределов Иерусалима не могло быть законного места для поклонения истинному Богу. Иеровоам еще более усугубил свой грех, построив менее значительные капища на высотах и поставив незаконных священников (31—32).

12:33 — 13:10 Божий человек из Иудеи. Проводя свои культовые реформы, Иеровоам установил также в восьмой месяц праздник, подобный тому празднику, какой был в Иудее (12:32). Скорее всего, это был израильский вариант Праздника кущей, который отмечался в Иудее в седьмой месяц (Лев. 23:33—43). Иеровоам вполне осознанно решил дать Израилю определенные религиозные традиции, а для более поздней даты праздника были свои причины. Праздник кущей совпадал с завершением летней уборки урожая (Лев. 23:39), а в Израиле этот сезон начинался позже, чем в Иудее, из–за небольших различий в климате.

Безымянный человек Божий из Иудеи появился в Вефиле в тот момент, когда по случаю этого праздника Иеровоам совершал жертвоприношения. Однако слова пророка были направлены не против праздника, но против жертвенника в Вефиле. Нет в них и осуждения золотых тельцов. Возможно, в поклонении израильтян пока еще не было и тени идолопоклонства. Пророк появился по той простой причине, что в Израиле возникло особое святилище как альтернатива Иерусалимскому храму.

Вефиль был местом, тесно связанным с израильской историей (см.: Быт. 28), и стал еще более известным и популярным, благодаря двум святилищам Иеровоама. Но пророк предсказал, что во время правления Иосии, будущего представителя династии Давида, поклонению у жертвенника в Вефиле будет положен конец. Это пророчество исполнилось лишь три столетия спустя, когда Иосия полностью уничтожил последние следы незаконного богослужения и идолопоклонства по всей территории Израиля и Иудеи. Так это пророчество в самом начале печального отступничества Израиля позволило предвидеть его конец.

Подтверждение истинности пророчества было представлено немедленно: жертвенник распался, а пепел на нем рассыпался. Иеровоам, потрясенный случившимся и тем, что его рука внезапно одеревенела, просил пророка о заступничестве перед Богом и получил его помощь. Демонстрация Божьей силы произвела огромное впечатление на Иеровоама, и он предложил Божьему человеку свое гостеприимство, но, следуя Божьей воле, пророк твердо отказался. Может быть, запрет на вкушение еды и питья слугой Господа был знаком Божьего недовольства тем, что происходило в Израиле. Возможно. Но существует еще более привлекательное объяснение: твердая решимость пророка должна была послужить еще одним знаком для царя, напоминанием о послушании Богу, которое он, как царь, должен был проявлять и в своей жизни, и в управлении государством.

13:11—34 Смерть Божьего человека. История Божьего посланца принимает совершенно неожиданный поворот с появлением пророка–старца из Вефиля. Услышав о том, что произошло у жертвенника, этот пророк из Вефиля решил проявить собственное гостеприимство, от которого Божий человек сначала отказался по той же причине, что и прежде. Но пророк непременно желал, чтобы Божий человек погостил в его доме (нам не говорят, зачем), и прибегнул ко лжи, настаивая на своем. Он уверил Божьего человека, что Бог говорил к нему и отменил прежние Свои указания.

В этой истории нет никаких намеков на то, что пророк из Вефиля был одним из тех обманщиков, которые постоянно «рассказывают мечты сердца своего, а не от уст Господних» (ср.: Иер. 23:16; 27:9—16). И действительно, в стихах 20—22 этот пророк принял и произнес истинное слово от Господа. Короче, он изображен как настоящий пророк, который солгал. И эта ложь стоила Божьему человеку жизни. Старец–пророк объявил Божьему человеку о предстоящей тому смерти, которая постигнет его за непослушание, и эти пророческие слова исполнились очень быстро. Пророк из Вефиля очень раскаивался и подтвердил пророчество Божьего человека о жертвеннике и капищах.

Как нам понимать эту странную, поразительную историю? Мы видим одного пророка, который прибегает ко лжи, и другого, который верит в эту ложь, несмотря на данные ему повеления Божьи. Во–первых, этот рассказ отражает трудности, связанные с различением истинного слова от Бога и ложных предсказаний. Во–вторых, большой акцент в нем делается на незыблемости послушания. Божий человек был знаком для Иеровоама и Израиля, ибо его трагический конец стал предупреждением о том, что неповиновение может привести к гибели — гибели всего народа. И в–третьих, эта история показывает, что пророчество не отменяется, что слово Божье обладает созидательной силой, формирует события и направляет их к завершению. Это тот урок, который получил пророк из Вефиля (32).

Однако Иеровоам этот урок не усвоил. Последующие события со всей очевидностью показали, что жертвенник в Вефиле продолжал существовать как знак полного небрежения Божьей волей, а Иеровоам продолжал упорствовать в своем грехе (33), который привел Израиль к полному уничтожению (34).

14:1—20 Иеровоам и пророк Ахия. Здесь мы впервые узнаем, что у Иеровоама была жена и сыновья, а его царская резиденция находилась в Фирце (17), в 6 милях (10 км) к северо–востоку от Сихема.

Иеровоам послал жену с подарками к Ахии пророку, чтобы узнать, что будет с его заболевшим сыном. В таких случаях принято было обращаться за советом к пророкам и платить за их услуги (ср.: 1 Цар. 9:3–9). И жена Иеровоама не сделала ничего предосудительного, однако непонятно, почему Иеровоам не хотел, чтобы во время путешествия в Силом ее узнали. Если они хотели обмануть Ахию, то уловка была бессмысленной, отчасти потому, что старик ослеп, но главное, потому, что Бог ему уже открыл, кто к нему идет и с какой целью. В контексте же важен не мотив обмана, но тот факт, что слепой пророк мог видеть все насквозь. Здесь, как и в предыдущей главе, мы видим, что с Божьими пророками шутить не стоит.

У Ахии было для Иеровоама слово от Господа, и он открывает его еще прежде, чем посетительница заговорила. Бог возвысил Иеровоама, как и Давида, из среды простого народа (7), и, как и Давид, Иеровоам получил царство, которое раньше ему не принадлежало (8). Но на этом сходство между ними и заканчивается. В отличие от Давида, Иеровоам не поступал в соответствии с Божьей волей и не повиновался Богу всем своим сердцем. Напротив, он совершил великое зло, пренебрегая Богом (Меня же отбросил назад), и ввел свой народ в грех идолопоклонства (9).

Итак, решение суда прозвучало. Последовал приговор, состоявший из четырех частей. Во–первых, все мужчины из семьи Иеровоама будут истреблены. Обетование о крепкой династии предусматривало соблюдение непреложных требований (11:38), и теперь оно было аннулировано, о чем сказано с потрясающей силой. Во–вторых, заболевший сын Иеровоама должен был умереть. Он единственный из сыновей Иеровоама будет погребен с честью, и его оплачут, потому что в нем одном Бог нашел нечто доброе. Как ни парадоксально, но единственный лучик света забрезжил там, где мрачное пророчество касалось смерти сына царя. В–третьих, Бог воздвигнет нового царя для Израиля, который осуществит над домом Иеровоама Божий суд. И наконец, весь Израиль будет обречен на окончательную погибель за свое идолопоклонство, которое посеял в народе Иеровоам. Израильский народ будет рассеян по всем землям за реку (т. е. за реку Евфрат) и прекратит свое существование.

Пророчество Ахии рисует печальную картину неосуществившихся возможностей: первый царь независимого Израиля Иеровоам получил от Бога способности сильного правителя, но, вместо того чтобы воспользоваться этими дарами, он увел свой народ на путь, ведущий к катастрофе. Противоречие между возможностями и их осуществлением — постоянная тема в книгах Царств.

Жена Иеровоама вернулась в Фирцу с ответом на свой так и не заданный вопрос. Как только она вернулась, пророчество о ее заболевшем сыне тут же исполнилось. Предыдущая глава не оставила нам никаких сомнений в том, что исполнение остальной части пророчеств будет таким же неминуемым. Гибель Израиля, предсказанная пророком, теперь была неизбежной. Но мы знаем, что все это не произойдет немедленно, ибо Ахия сказал, что конец дому Иеровоама положит новый царь (14а; остальная часть стиха, к сожалению, непонятна). Другими словами, конец династии Иеровоама и конец Израиля наступят в разное время и произойдут они разными путями.

Замечание о смерти Иеровоама (19–20), отсылающее нас к другому источнику, вместе с упоминанием о длительности его царствования и о имени его преемника сходно с другими подобными же сообщениями, типичными для 3 и 4 книг Царств. Вот только длительность правления обычно упоминается в начале рассказа о царствовании монарха, а не в конце его. Но то же произошло и в случае с Соломоном (11:42) и, может быть, по той же причине: в обоих случаях восхождение на престол совершалось необычным путем и поэтому в повествовании о начале правления не оставалось места для стандартной формулы.

14:21–31 Царствование Ровоама. Мы уже встречались с Ровоамом в главе 12, однако тогда главной темой повествования был переход власти в руки Иеровоама. Теперь автор возвращается к Ровоаму, чтобы рассказать отдельно о его царствовании, представляя его словами, которые с этих пор становятся обычной вводной формулой (21).

Благодаря представлению, мы узнаем, что Ровоаму был сорок один год, когда он так глупо ответил на требования северных колен в Сихеме. Его неосторожные советчики, о которых сказано, что они «выросли вместе с ним» (12:8), были, по–видимому, в том же возрасте. Это лишнее доказательство того, что, называя их «молодыми людьми», автор имел в виду лишь уровень их зрелости, но не реальный возраст (см. ком. к 12:8).

Мы также узнаем, что матерью Ровоама была аммонитянка, одна из чужеземных жен Соломона. Удивительно, что наследником Соломона не стал сын фараоновой дочери, которая, похоже, была его главной женой (см. комментарии к 7:8). Может быть, у нее не было сыновей (или же они умерли во младенчестве). Или, как в случае с Адонией и Соломоном, обычный порядок наследования престола был нарушен. Основанием для этого могли стать изменившиеся взаимоотношения с Египтом из–за того, что Шешонк I скрывал у себя Иеровоама (11:40).

В стихах 22—24 представлена картина религиозной жизни в Иудее. В этом отношении ситуация в Иудее была такой же удручающей, как и в Израиле. При Ровоаме широкое распространение получили высоты, ы статуи, и капища. Для израильтян хананейские божки не были чем–то новым, еще в период судей они имели тенденцию поклоняться им (Суд. 3:7).

Единственная разница между Израилем и Иудеей заключалась в том, что Ровоам (в отличие от Иеровоама) не был осужден за личное участие в практике идолослужения. И все же рассказ о вторжении Шешонка I (25–28) сразу после перечисления всех злых дел Иуды имеет определенное значение. Автор явно подразумевает, что египетское нашествие было Божьим наказанием всей Иудее и, в частности, Ровоаму, ибо удар был нанесен в самое сердце страны — разграблены Храм и царский дворец. Царь мог и не быть идолопоклонником, но он нес ответственность за идолопоклонство своего народа. Он не сумел предотвратить духовное разложение своего государства. (См. ком. к 15:3.)

На стене храма Амона в городе Тевец Шешонк I (Сусаким) оставил барельеф, на котором изображена сцена его похода в Палестину. Этот барельеф дает понять, что Шешонк вторгся на территорию не только Иудеи, но и Израиля. Однако автор книг Царств игнорирует последствия этого втор-, жения в царство Иеровоама, но сосредоточивает свое внимание исключительно на потерях, которые понесла Иудея. Ограблению подверглись и Храм, и дворец. Особо упоминаются золотые щиты Соломона (200 больших и 300 малых, согласно 10:16—17), которые Ровоам заменил медными копиями. Этот факт как бы символизирует падение дома Давида. Ровоам, правивший уменьшенным царством, стал легкой добычей для Египта и мог позволить себе только медные щиты там, где Соломон использовал золотые. Размеры государства, безопасность его и богатства — все сократилось во много раз.

Итоги царствования Ровоама также подведены стандартной формулой (29–31).

15:1 — 16:28 Израиль и Иудея до воцарения Амврия

15:1–8 Авия из Иудеи. Начиная с этого момента и далее до гибели Израиля (4 Цар. 17), автор дает нам два параллельных рассказа, обнажая свой метод. Во–первых, он рассматривает историю Иудеи во время правления Авии и Асы (15:1–24), но упоминает современных им правителей Израиля (Навата и Ваасу) везде, где они соприкасаются с историей Иудеи. Затем он делает отступление, чтобы рассказать нам отдельно о Навате и Ваасе (15:25 — 16:7). Такой метод может смутить современного читателя (особенно в тех случаях, где на сцену выходят правители Арама и Ассирии и по страницам щедро рассыпаны незнакомые имена). Например, в данном отрывке мы увидим, что Вааса появляется в повествовании об иудейской истории прежде, чем мы узнаем что–либо о его происхождении. Когда он впервые упоминается в 15:16, мы еще не знаем, является ли он сыном и наследником Иеровоама или кого–то из последующих царей. И только в стихах 27—28 нам объясняют его роль. Но такой метод вполне устраивает автора книг Царств, потому что позволяет ему представить самостоятельный рассказ о правлении каждого царя.

Преемник Ровоама Авия представлен как обычно (1–2). Но следует обратить внимание на два момента. Начиная с этих строк, автор, указывая дату вступления того или иного царя Израиля на престол, соотносит ее с царствованием царя в Иудее, и наоборот. Он сообщает имена матерей только царей, вступивших на престол в Иудее (как в случае с Ровоамом в 14:21), и опускает эту информацию, когда рассказывает об Иораме (4 Цар. 8:16–17) и Ахазе (4 Цар. 16:1–4).

Рассказ о трех годах правления Авии выдержан в тоне резкого осуждения (3—8). Утверждение, что он ходил во всех грехах отца своего, весьма интригует, поскольку сам Ровоам не был обвинен в этих грехах в итоговом сообщении о его царствовании (14:22–24). Однако, как мы уже отмечали в комментарии к этому отрывку, Ровоам виновен уже в том, что не предотвратил отступничества своего народа, и здесь приговор, вынесенный Авии (сердце его не было предано Господу), применим также и к Ровоаму (3). Следующий стих показывает, что династия была сохранена только благодаря обетованию, данному Богом Давиду, а не по заслугам его наследников. Автор восхваляет Давида за его верность Божьим заповедям, хотя на этот раз он все же упоминает убийство Урии Хеттеянина, мужа Вирсавии (5). Это дополнение образует интересный контраст с предыдущим упоминанием о верности Давида (14:8), которая представлена совершенно безупречной. Автор хочет, чтобы мы помнили, что все члены династии, включая самого Давида, согрешали, этот факт мы не должны забывать и в будущем (см. комментарии к 8:46–51).

Стих 6 мы, вероятно, должны читать как стих 7: «И война была между Авией и Иеровоамом…» (так в RSV), поскольку война между Ровоамом и Иеровоамом (как в большинстве еврейских рукописей) не могла продолжаться во время правления Авии. Итог его правления подводится обычной формулировкой, в которой опять повторяется, что царствование Авии было отмечено войной.

15:9—24 Аса Иудейский. Впервые автор отзывается одобрительно о царе, сравнивая его с Давидом (11). Аса круто изменил общее направление, характерное для предыдущих двух царей (начавшееся еще при Соломоне, как указано в 11:33), и даже отстранил от власти собственную мать (мать–царицу; дословно «хозяйку» царского двора) из–за ее идолопоклонства. Он допустил единственную ошибку — не уничтожил все высоты. Значение стиха 15 не совсем ясно, но похоже, что Аса снова наполнил храмовые сокровищницы, опустошенные вторжением Шешонка (Сусакима).

Остальная часть рассказа о его правлении касается продолжающейся приграничной войны между Иудеей и Израилем. Тот факт, что Вааса Израильский превратил Раму в укрепленный город, показывает, что его войско захватило лежавшие к югу от Вефиля территории Вениамина, принадлежавшие Иуде. Более того, израильский царь стремился контролировать сообщение между Израилем и Иудеей, блокируя тем самым северную границу Иудеи. Ситуация стала настолько серьезной, что Аса пошел на переговоры с Венададом из Дамаска, надеясь на его помощь, хотя такой поворот событий потребовал нового опустошения храмовых и дворцовых сокровищниц, чтобы заручиться поддержской сирийского царя (18–20). Когда Венадад направил свои войска в северный Израиль, Вааса был вынужден отвести своих воинов с территории Вениамина, чтобы сосредоточить войска и отбросить захватчика. Тогда Аса вернул себе утраченные было территории Вениамина и город Раму. Он использовал строительные материалы, заготовленные Ваасой, для строительства Гивы и Мицпы, укрепив таким образом северную границу и обезопасив себя от возможной агрессии со стороны израильтян.

В заключение автор сообщает, что Аса построил много городов, а в старости болел ногами. Это последнее замечание бросает свет на теологию автора. Он определенно не рассматривает все болезни и страдания как Божью кару или наказание (как в случае с одеревеневшей рукой Иеровоама, 13:4). Он понимает, что заболевание тоже является частью жизни человека.

15:25—32 Нават Израильский. Здесь мы приступаем к большому фрагменту текста (3 Цар. 15:25 — 4 Цар. 10:36), в котором рассматриваются почти исключительно события, происшедшие в Израиле (см.: Введение). Основная часть повествования (начиная с 3 Цар. 16:23) касается династии Амврия, но начинается рассказ с периода между смертью Иеровоама и воцарением Амврия. В течение двадцати пяти лет к власти в Израиле приходили (или стремились прийти) пять царей, и четверо из них умерли насильственной смертью.

Личность Haeama, сына Иеровоамова, характеризуется следующей информацией — и делал он неугодное пред очами Господа, ходил путем отца своего… Его краткое правление закончилось исполнением пророчества Ахии–пророка. Он был убит Ваасой, который захватил престол. (Беглое замечание, что это произошло во время осады филистимского города Гавафона, напоминает нам о том, что интересы автора не распространяются на внешнюю политику царей, которая освещается лишь от случая к случаю или не упоминается вовсе.) Затем Вааса уничтожил всю семью Иеровоама.

В стихе 29 сказано, что все это произошло во исполнение пророчества Ахии, и в то же время в 16:7 пророк Иуй осуждает действия Ваасы. Кажущееся противоречие объясняется тем, что Вааса пошел много дальше пророчеств Ахии, в которых говорилось об истреблении всех мужчин (14:10) семьи Иеровоама. (Дословный перевод: «мочащегося к стене».) Предполагалось, что у Иеровоама не останется ни одного потомка мужского пола, который мог бы претендовать на престол. Однако некоторые детали в 15:29 («не оставил ни души») позволяют предположить, что Вааса уничтожил всю семью Иеровоама полностью.

В заключительном слове о Навате говорится, что между Асою и Ваасою велась постоянная война. Это замечание удивительно тем, что в нем нет ни слова о Навате. Вероятнее всего, оно должно относиться к Навату, а не к Ваасе или было перемещено из заключительного слова о правлении Ваасы (см. ниже).

15:33 — 16:7 Вааса, царь израильский. Рассказ о царствовании Ваасы очень краток, потому что о его воцарении и о его войне с Асой из Иудеи уже было сказано. Главной темой повествования становится осуждение Ваасы пророком Иуем. История повторяется. Как в случае с Иеровоамом, Бог поставил Ваасу царем над Израилем, но тот ходил путем Иеровоама, и для его дома была уготована та же судьба, что для дома Иеровоама. Пророчество, изреченное Иуем о доме Ваасы, во многом сходно с пророчеством Ахии (ср.: 16:2а с 14:7 и 16:4 с 14:11).

16:8—14 Ила Израильский. И не удивительно, что исполнение пророчеств Иуя было почти точным повторением предыдущих событий. Как сын Иеровоама правил в течение двух лет, пока не был убит своим соперником, так и Ила, сын Ваасы, правил в стране два года. Как убийца Навата захватил власть в свои руки, так и Замврий сел на престол после убийства Илы. Структура краткого отчета о правлении Илы точно повторяет строение рассказа о царствовании Навата (ср.: 16:9–10 с 15:27–28 и 16:11–13 с 15:29–30). Однако есть и некоторая разница. Об Иле не сказано, что он ходил путем Иеровоама, но это подразумевается в упоминании о всех грехах Ваасы и грехах Илы, сына его, которые они сами делали и которыми вводили Израиля в грех… (13). О разнице личностей Навата и Илы говорит следующее сравнение: Нават погиб, когда вел войну с традиционными врагами Израиля, — занятие, достойное настоящего царя (15:27); Ила же умер во время попойки в доме управляющего своим дворцом в Фирце (16:9), хотя война с филистимлянами все еще продолжалась (см.: ст. 15). И наконец, Замврий был более сдержанным, чем Вааса; уничтожая дом своего предшественника, он убил в этой семье только мужчин (11).

16:15—22 Замврий и гражданская война в Израиле. Положение в стране ухудшилось, и в конце концов разгорелась гражданская война. Израильские воины, осаждавшие Гавафон, не приняли Замврия царем над собой, но провозгласили царем Амврия, своего военачальника. Как ни странно, но войско отошло от Гавафона и осадило собственную столицу. Замврий покончил с собой всего лишь после семи дней царствования! Мы можем сказать, что за столь недолгий срок невозможно было распознать характер Замврия, но неделя — большой срок в политике, и у автора нет никаких сомнений в том, что он пострадал за свои грехи… ходя путем Иеровоама и во грехах его… (19).

Смерть Замврия не стабилизировала ситуацию, потому что тут же возник Фамний, сын Гонафов, в качестве претендента на израильский престол. Война между двумя партиями закончилась смертью Фамния, и Амврий утвердился на престоле.

16:23–28 Амврий восстанавливает стабильность в Израиле. События, приведшие на царство Амврия (16:15–22), произошли не по пророчеству (в противоположность событиям в 15:25–16:14). Никто из пророков не провозглашал Божьей воли о конце правления Замврия или об избрании Амврия. Поэтому для нас неясно, согласно ли воле Божьей власть оказалась в руках Амврия. На этот вопрос ответа так и не последовало, но в последующих главах становится совершенно очевидным, что царствование династии Амврия находится под полным контролем Божьей воли. И показано это, как всегда в книгах Царств, через слово Божьих пророков.

Стандартный отчет о правлении Амврия, в заключение которого сказано, что его сын наследовал ему, указывает на факт, что Израиль вернулся к династической стабильности.

Автор ничего не сообщает о внешнеполитическом положении Амврия, мы можем узнать об этом лишь благодаря ассирийским надписям и надписям на Моавитском камне. Единственным его достижением, вошедшим в анналы истории, является основание Самарии, новой столицы Израиля (24). Кроме этого, автор отмечает лишь то, что он грешил больше, чем его предшественники и ходил путем Иеровоама (25–26).

16:29 — 22:40 Правление Ахава в Израиле

16:29–34 Введение к повествованию о царствовании Ахава. Здесь дана стандартная справка о правлении Ахава, но без обычной заключительной формулы, которая отложена до 22:39—40. В промежутке, на фоне правления Ахава, нам предлагаются обстоятельные истории. В некоторых из них участвует Илия (гл. 17 — 19, 21), в иных сообщается о войнах Ахава с Венададом и о высказываниях других пророков (гл. 20, 22).

Этот краткий рассказ выполняет роль введения в пространное повествование. Мы видим, что Ахав оказался еще худшим царем, чем Амврий, ибо вверг Израиль в бедствие идолопоклонства, по сравнению с которым грех Иеровоама бледнеет. Поклонение Ахава Ваалу связано с его женитьбой на Иезавели, дочери Ефваала, преемника Хирама Тирского. Это, в свою очередь, позволяет предположить, что речь идет о боге Ваал–Мелькарте — покровителе города Тира. Тот факт, что Ахав построил в новой столице храм Ваала, свидетельствует о попытке превратить поклонение Ваалу в государственную религию Израиля. Это подтверждается и истреблением пророков истинного Бога (см. ниже). Он установил для поклонения и изображения Астарты, учредил ее пророков, как и пророков Ваала (18:19). Упоминание о восстановлении Иерихона говорит нам много больше, чем просто об исполнении давнего пророчества Иисуса Навина (Нав. 6:25). Стих 34 может означать, что оба сына Ахиила были принесены в качестве человеческой жертвы при начале и завершении строительных работ. В таком случае, это еще сильнее подчеркивает, насколько глубоко был вовлечен Израиль во время царствования Ахава в практику идолопоклонства.

17:1–24 Илия в изгнании. Пророки не замедлили отреагировать на ужасное нечестие во время правления Ахава. Илия, возвышающийся над всеми остальными пророками во время правления Ахава, появляется в истории внезапно. В тексте нет предварительной справки о том, что он пророк или что у него есть слово от Господа; он просто сообщает Ахаву грозную весть. Судя по характеру сообщения, мы понимаем, что Илия — это человек, который действует и говорит как полномочный представитель Бога. Слова Илии усилены возгласом «жив Господь…», который подтверждает его полномочия: он есть раб Бога Израилева. В его словах суть предмета предельно обнажена: именно Господь есть Бог Израилев, а не Ваал. Засуха — не просто Божье наказание, она стала первым аргументом в том споре, где откроется власть и сила Бога и полное бессилие Ваала.

Бегство Илии в безлюдные места позволяет предположить, что он находился в опасности, и только в 18:4 мы обнаруживаем, от кого эта опасность исходила: Иезавель начала систематическое истребление всех пророков истинного Бога. Убежище Илии находилось на территории Израиля к востоку от реки Иордан (эту область, по–видимому, Илия хорошо знал, поскольку он происходил из Галаада, 1). Вторую часть стиха 4 можно прочитать так: «…а аравитянам Я повелел кормить тебя там». Это вполне соответствовало бы появлению в этой главе той вдовы из Сарепты Сидонской, которая впоследствии заботилась об Илии. Однако вороны также могут быть правильным прочтением, ибо в этих главах (17 — 18) главная тема — господство Бога над всеми сферами и силами природы.

Когда поток, у которого поселился Илия, иссяк, Бог дал ему новые повеления и послал его за пределы израильской территории, в финикийский город Сарепту. Забавно, что Илия, спасаясь бегством от покровителей финикийского бога, должен был искать убежища в Финикии! Вдова, которую он встретил на своем пути, с готовностью дала ему воды, но когда он попросил хлеба, она была вынуждена признаться в своей полной нищете. По–видимому, она признала в нем пророка Бога Израилева. (Было ли что–нибудь примечательное в Божьих пророках во времена Илии? См. комментарии к 20:41 и 4 Цар. 2:23–25.) Илия заверил ее, что она может без всяких опасений приютить его, ибо Бог обещал, что ее скудные запасы муки и масла не истощатся до тех пор, пока не кончится засуха. (Таким образом, мы узнаем, что засуха, объявленная Илией, распространилась за пределы Израиля до Финикии.) Женщина доверилась ему и повиновалась (может быть, именно потому, что признала в страннике пророка), и истинность слов Илии вскоре подтвердилась.

Несколько позже сын вдовы заболел и лежал бездыханным, хотя о его смерти говорится не совсем ясно. Вначале вдова решила, что Илия, как человек Божий, допустил произойти этой беде в качестве Божьей кары за ее грехи (18). Таково было общепринятое мнение — страдания и грех тесно взаимосвязаны. Друзья Иова также посчитали, что он грешил, а потому ему приходится страдать (Иов. 8:4; 11:6 и т. д.); ученики Иисуса тоже полагали, что слепота человека была результатом его грехов (Ин. 9:1–3). Вопрос человека, которому приходится страдать сегодня: «Чем я заслужил это?» — выражает те же мысли, что звучат и в словах вдовы в стихе 18. Нам следует помнить, что в Книге Иова опровергаются доводы его друзей, что Иисус отверг логику Своих учеников, а вдова в нашей истории также ошибалась. Библия не считает неизбежными причинно–следственные связи между грехом и страданием (или между праведностью и благословением), но вполне допускает страдание незаслуженное и, с человеческой точки зрения, необъяснимое. Илия и сам, очевидно, не знал, почему произошла эта трагедия. Его молитва в стихе 20 показывает его недоумение и скорбь. Затем он помолился о возвращении мальчика к жизни. С какой целью он простерся над мальчиком, непонятно, может быть, он просто пытался согреть его теплом своего тела, чтобы вернуть к жизни. Но воскрешение мальчика было делом Бога, ответившего на молитву Илии (22).

В восклицании вдовы, приведенном в стихе 24, слышится намек: финикиянка осознает, что Илия говорит истинные слова от Бога, тогда как израильский царь, поклоняющийся финикийским богам, отказывается видеть это. Иисус (к великому раздражению Его слушателей) вспоминал эту историю с Илией в подтверждение Своих слов о том, что пророк не принимается в своем отечестве (Лк. 4:24—30).

18:1—19 Возвращение Илии. На третий год засухи Бог повелел Илии вернуться в Самарию и вновь противостать Ахаву. Однако вначале он встретился с Авдием, главным царедворцем Ахава. Этот человек, с юности поклонявшийся Господу (12), остался верен истинному Богу. Его верность была доказана им с риском для жизни — он прятал и кормил сотню верных Божьих пророков в условиях беспощадного истребления их Иезавелью. Это изумительный персонаж, спокойно живущий в вере в самом центре национального отступничества. Но в то же время он совсем обычный человек, ужаснувшийся при мысли о том, что Илия может исчезнуть, а он понесет всю ответственность за несостоявшуюся встречу с царем и будет казнен. Илия заверил его, снова используя клятву для подтверждения своих слов (15), что встретится с Ахавом еще до наступления вечера.

Ахав и Илия встретились и обменялись язвительными замечаниями. Отступление Ахава от Бога («ходить вслед Ваалам» — значит поклоняться чужеземным богам) превратило его в смущающего Израиля. Илия бросил вызов собранию пророков Ваала на горе Кармил. Он вызвал на бой питающихся от стола Иезавели. Эти слова Илии обнаруживали, кто стоял за покровительством царя ложным богам.

18:20—46 Илия на горе Кармил. Кармил — это цепь гор, протянувшихся от залива Акко в юго–восточном направлении на 12 миль (20 км) внутрь страны. Невозможно знать точно, в каком именно месте произошла встреча Илии с лжепророками. Нам ясно лишь одно — с этой горы было видно Средиземное море (42–44). Существуют свидетельства, что вершины гор Кармил были обычным местом для поклонения Ваалу, таким образом, Илия предоставлял возможность пророкам Ваала бороться на их собственной территории.

На горе собрались не только лжепророки, но и народ со всего Израиля (21; ср.: ст. 19). Илия обвинил людей не в открытом отступничестве, но в колебаниях и нерешительности. Это позволяет предположить, что они пытались поклоняться и Ваалу, и истинному Богу одновременно, чтобы обеспечить себе максимальную выгоду с обеих сторон. Ваал считался прежде всего богом погоды, а потому от него ожидали хороших урожаев, Яхве же считался Богом пустынных регионов горы Синай (ср.: Авв. 3:3—7). Возможно (как сирийцы в главе 20), Его считали узко территориальным Богом: «Господь есть Бог гор, а не Бог долин» (20:28). Так или иначе, но людям, видимо, казалось, что Господь бессилен в области земледелия, а потому имело смысл поклоняться Ваалу, признанному специалисту в таких вопросах. Илия отметает такой религиозный синкретизм. Народу придется принять решение: или Господь, или Ваал.

Глагол, использованный для указания на нерешительность народа, может также иметь значение «хромать». (Форма этого же глагола встречается в ст. 26 при описании ритуальных танцев пророков Ваала.) Для употребления здесь глагола с этими двумя значениями есть определенные причины. Илия хотел сказать, что попытка людей извлечь выгоду из противоположных миров фактически покалечила их.

Заявление Илии о том, что он остался единственным пророком Господа, удивляет, ибо мы помним признания Авдия (13), но подробнее мы остановимся на этом при обсуждении главы 19. Затем Илия отдает распоряжение о приготовлении жертвы всесожжения — но огня зажигать не велит. Истинный Бог Сам зажжет приготовленную для Него жертву. Люди (до этого момента молчавшие, 21) встретили предложение о состязании одобрительно как вполне справедливое (24).

Пророки Ваала получили возможность первыми принести жертву. Илия уступил им лучшую часть дня, от утра до полудня… (26) …до самого времени вечернего жертвоприношения (29). В полдень Илия нарушил однообразные и утомительные старания лжепророков язвительными замечаниями, сначала иронически назвав Ваала богом, а затем высказав предположение, что его молчание объясняется чисто человеческими причинами. Слово, переведенное в NIV как занят, это глагол, дословно означающий «удаляться», и Илия, возможно, использовал его, имея в виду, что Ваал отошел по нужде. Беснования пророков Ваала стали еще более неистовыми после полудня, но три отрицания в конце стиха 29 подчеркивают тот факт, что все их старания были напрасны (дословно: «ни голоса, ни ответа, ни слуха»).

Илия все приготовления к своему жертвоприношению сделал сам. В качестве жертвы он использовал второго быка. Он взял двенадцать камней, символизирующих единство всего Израиля, восстановил разрушенный жертвенник Господень — одну из высот, которые в обычных обстоятельствах автор книг Царств осуждал. Но здесь обстоятельства были чрезвычайными, ибо решалась судьба поклонения истинному Богу в Израиле, фактически речь шла о сохранении самого Израиля. Проблема уже заключалась не в том, где поклоняться Господу, но будет ли Израиль вообще поклоняться Ему — останется ли Израиль Израилем.

Илия позаботился о том, чтобы поставить себя в самое невыгодное положение и намочил жертву, а также дрова так, что вода стекала в ров, вырытый вокруг жертвенника. Поскольку за три года засухи вода стала бесценным сокровищем, многочисленные ведра воды, вылитые на жертву, стали двойным свидетельством веры. Илия доверился Богу как в отношении дождя, так и в отношении огня.

Его молитва (36–37) свидетельствует о его исключительной вере в этот критический момент истории Израиля — истории, начало которой воскресило в памяти людей провозглашение Господа Богом предков Израиля. В молитве также ясно обозначились приоритеты Илии: его молитва о подтверждении его статуса как раба Божьего обрамлена двумя прошениями о том, чтобы Господь был признан в качестве истинного Бога Израилева.

Ответ был впечатляющим и исчерпывающим. Господь совершил то, чего не смог сделать Ваал, предполагаемый владыка неба и погоды, — Он метнул огненную молнию с неба, на котором не было ни облачка. Люди наконец сделали выбор (как Илия и призывал их в ст. 21) между Господом и Ваалом. Их слова в стихе 39 значили много больше, чем простое признание, что Господь есть Бог, владычествующий в Израиле. Это выражение (дословно «Он есть Бог») провозглашало Господа единым и единственным Богом. Пророки Ваала, разоблаченные как пособники лжи, были уничтожены по команде Илии.

Автор никак не комментирует это массовое убийство пророков, но несколько позже Илия получает упрек за свои мысли, доходившие до фанатизма (см. комментарии к 19:1–18), возможно, и уничтожение всех пророков Ваала рассматривается как результат его склонности к фанатизму. В стихе 41 опять, впервые после стиха 20, упоминается Ахав. В этой главе он предстает совсем незначительным персонажем, поскольку в центре внимания автора простые люди и их реакция на происходящее. Здесь, как и в стихе 20, Ахав выслушивает повеления Илии, который стал истинным вождем народа. К сожалению, такое же безволие Ахав проявляет и перед Иезавелью и даже не пытается остановить ее, когда она решает убить Илию.

В молитве Илии о дожде (42–46) есть некоторые странные моменты, но значение происшедшего в целом ясно. Ветер, облака и дождь находятся во власти Бога, ибо Он есть Творец, Который держит в Своей руке все, что Он создал. Последующие за молитвой события снова показали, что Илия действительно раб Божий, поскольку все исполнилось, как он и обещал в 17:1, — дождь возвратился на землю только по его слову.

19:1—18 Илия на горе Хорив. Здесь мы знакомимся с другими, чисто человеческими качествами характера Илии, с его слабостями и ошибками. В страхе перед Иезавелью он бежал в пустынную область к югу от Вирсавии, и не просто за пределы Израиля, но и за пределы южной границы Иудеи. Там в отчаянии и глубоком унынии он молил Бога о смерти. Нет указаний на то, что он хотел идти еще дальше. То путешествие, которое он затем предпринял, стало возможным только благодаря Ангелу (или, может быть, просто «посланнику»), который служил ему. Наконец они пришли к горе Хорив, к месту, где Бог призвал на служение Моисея (Исх. 3), а позже явился в облаке с громом и молнией, чтобы дать Израилю десять заповедей (Исх. 19 — 20).

На горе Кармил мы видели в Илии великого духовного вождя, спасающего Израиль своей верой и верностью. На горе Хорив мы увидели его слабым, запутавшимся, заслуживающим Божьих порицаний. Первый вопрос Бога показывает, что, хотя Илия на эту гору пришел благодаря Божьему посланнику, ему не следует там находиться. В своем ответе Илия полностью обесценил все то, что произошло на горе Кармил. Он пренебрег Божьей победой над пророками Ваала, словно эта победа ничего не стоила. Косвенно он обвинил весь народ в абсолютной неверности. Он не учел верного Авдия и вероятность того, что таких, как он, много. Может быть, он рассматривал позицию Авдия при дворе как проявление слабости и вариант компромисса. Еще раз Илия заявляет о том, что является единственным пророком Божьим, оставшимся в живых (ср.: 18:22), совершенно не принимая в расчет тех сто пророков, которых, как он знал, Авдий скрывал в пещерах. Возможно, оттого что они не встали и не предложили свою помощь, он отмел их как безнадежно слабых. Однако теперь (по иронии судьбы) Илия сам прячется в пещере. Кроме того, он совершенно забыл о том, что чуть раньше скрывался в течение трех лет и обнаружил собственную слабость тем, что бежал от Иезавели.

В ответ Илии было сказано, что Господь пройдет в то время, когда Илия будет стоять у входа в пещеру. Большой и сильный ветер, землетрясение и огонь разорвали тишину, но Бог, как было сказано, не в них. Затем последовал иной феномен. Такие переводы, как веяние тихого ветра и «тихий голос» (RSV), не передают значения загадочного еврейского выражения, которое лучше перевести как «краткий звук тишины». И хотя в тексте об этом прямо не говорится, но подразумевается, что Бог наконец прошел в тишине, которая наступила после бури.

Этот эпизод ясно показывает, что Бог не всегда действует видимым и поражающим воображение образом. Он может пожелать присутствовать в полном молчании. Оценка ситуации в стране, данная Илией, была отвергнута, ибо Бог может действовать такими путями, какие даже Его слуги обнаружить не смогут.

Однако, когда Бог повторил Свой первый вопрос, ответ Илии был тем же. Бог не стал повторять Свой урок, но дал Илии повеление помазать трех человек, которые, каждый по–своему, выполнят работу по очищению Израиля. Повеления закончились сообщением, что у Господа в Израиле осталось не менее 7 тысяч верных последователей (18). Урок о тишине был усвоен наконец при помощи этого громоподобного замечания. Илия не видел ничьей веры, кроме собственной, и не сумел оценить те способы, которые использовал в Своей работе Бог. Это и есть то отношение, которое сегодня приводит многих людей из Божьего народа к разделениям, высокомерию и даже фанатизму.

Часто высказываются предположения, что Илия страдал от приступов депрессии. Депрессия может возникнуть по разным причинам (от сдерживаемого гнева до авитаминоза), и не следует думать, что если мы испытываем депрессию, то у нас те же проблемы, что у Илии, или же что его проблемы сходны с нашими. В его случае депрессия и упадок духа, похоже, произошли в результате искажения перспективы. Он недооценил и собственные достижения, и вклад других людей. Ответ Бога, по крайней мере, отчасти, бросил свет на истинное положение вещей. Нам также необходимы такие лучи света, если мы не хотим в своей христианской жизни поддаваться приступам упадка духа.

19:19–21 Призвание Елисея. Хотя Илия не помазывал Елисея в буквальном смысле, использование милоти фактически стало исполнением третьего повеления из стихов 15–16. Елисей воспринял милоть, брошенную на него Илией, как призыв следовать за пророком, и попросил у него разрешения попрощаться с семьей. Краткий ответ Илии кажется довольно туманным, но, по–видимому, пророк удовлетворил эту просьбу. Большой прощальный пир, который устроил Елисей для всех домочадцев, должно быть, потребовал много времени и средств. Призыв Иисуса на ученичество (Лк. 9:59—62) в какой–то степени повторяет этот отрывок, однако требования к безотлагательности действий в нем выше.

20:1–21 Осада и спасение Самарии. В этой главе нам представлены два контрастных портрета Ахава. Сначала мы видим его как смелого руководителя, который повинуется Божьим пророкам и одерживает победы. Но в конце главы он вновь открыто проявляет свойственное ему непослушание.

В рассказе опять появляется северное государство Сирия, которым все так же правит (как и в 15:18–20) царь по имени Венадад. Вероятно, это был Венадад II, сын и наследник предыдущего царя с таким же именем. Осадив Самарию, он увеличивал свои требования к Ахаву до тех пор, пока тот по совету старейшин города не отказался подчиниться. Тогда Венадад пригрозил разрушить город так, что от него не останется и горстки пыли. Ахав предупредил его, что цыплят по осени считают (11). Непонятно, выражали слова Ахава его подлинное убеждение (возможно, он уже получил к тому времени пророческое подтверждение своей будущей победы, о которой говорится в ст. 13–14), или он просто запугивал Венадада.

Безымянный пророк провозгласил победу Ахава, объяснив, кто поведет войска и начнет битву. Победа будет дарована, чтобы Ахав знал, что Я Господь (13). Ахав повиновался, сирийцы отступили, и осада была снята. Однако нам не говорят, что Ахав признал спасение города делом руки Божьей.

20:22—34 Победа при Афеке. Безымянный пророк предупреждает царя о повторном нападении Венадада. Его предсказание исполнилось, как только сирийцы собрались с силами. Когда войска сошлись при Афеке, воины противника по численности во много раз превосходили израильтян (27). Однако сирийцы просчитались. Не сомневаясь в реальности Бога Израилева, они все же решили, что Господь есть Бог гор, а не Бог долин, а потому Он не сможет помочь Израилю в битве на равнине. Пророк предсказал поражение сирийцев, ибо им следует узнать, что Бог Израиля не ограничен ничем, а также Ахав должен твердо усвоить слова Бога: Я— Господь (28; повторение фразы из ст. 13).

Войско Венадада было разбито наголову, Венададу пришлось сдаться и просить у Ахава пощады. В конце концов, его отец когда–то был в союзнических отношениях с Ваасой (до того как Аса Иудейский убедил его разорвать их, 15:19) и у него были торговые связи с Амврием (20:34). На языке международной дипломатии Венадад говорил о себе как о вассале Ахава (раб), и Ахав тут же обращается к нему как к своему брату (32), словно они уже союзники, а не враги. Та готовность, с которой Ахав соглашается на союзнические отношения (34), позволяет предположить, что он воспринял их как наилучшую гарантию будущей безопасности Израиля. Так во второй раз Ахав не сумел признать в Боге защитника Израиля.

20:35—43 Ахав осужден. Непризнание Ахавом Божьей воли выявляется в свете странной истории, которая произошла вскоре после его победы. Еще раз на сцену выступает безымянный пророк, но уже, вероятно, не тот, которого мы встречали в стихах 13–28.

Чтобы передать сообщение Ахаву, пророку нужно было получить ранения. Человека, отказавшегося избить пророка, убил лев, а его смерть была предсказана пророком в качестве наказания за непослушание (36). Этот странный.и поразительный рассказ напоминает историю в главе 13, где еще один непослушный пророк был умерщвлен львом. Еще раз нам указывают на необходимость немедленного повиновения Божьему слову и на неизбежность последствий непослушания. Однако этот случай касается как будущего, так и прошлого, разоблачая непослушание Ахава и объявляя последовавший за разоблачением приговор.

Получив ранения от более услужливого человека, пророк предстает перед Ахавом в качестве воина, только что вернувшегося с поля сражения в Афеке. Он рассказывает Ахаву, что позволил сирийскому пленнику бежать, и царь отвечает, что за это следует понести соответствующее наказание. Непонятно, что именно открылось глазам царя, когда пророк снял свое покрывало (41). Узнал ли Ахав в нем уже известного ему пророка? (Определенно, это не тот же пророк, который фигурирует в ст. 13–28, ибо Ахав видит, что он из пророков, в значении «один из».) Или пророки в то время имели какой–то отличительный знак? (См. ком. к 4 Цар. 2:23–25.)

Обличение пророком греха Ахава аналогично обличению Нафаном греха Давида в 2 Книге Царств 12. В обоих случаях царь был виновен в грехе, который с легкостью осудил в другом человеке. Венадада следовало казнить, а не освобождать. Но вместо раскаяния и сожаления Ахав почувствовал лишь огорчение и тревогу.

21:1—16 Виноградник Навуфея. Хорошо известная история с виноградником Навуфея произошла в Изрееле, где у Ахава и Иезавели был второй царский дворец (1; см. также: 18:45—46). Предложение Ахава выкупить виноградник было вполне разумным, но у Навуфея были основания отказать ему. Кроме того, что на этот виноградник Навуфей потратил, видимо, много времени и сил, продажа его противоречила бы ветхозаветным законам. В израильском обществе продажа наследственного удела земли была недопустима (Лев. 25:25–28; Чис. 27:1–11; 36:7). Этим объясняется категоричность отказа Навуфея в стихе 3.

Ахав надулся, но вынужден был смириться. Но не Иезавель, которая не могла понять, почему царь Израиля не может удовлетворять все свои желания (7). Здесь мы видим столкновение двух разных представлений о власти и правах царя. Израильский царь был связан Божьим законом, как и любой из его подданных (Втор. 17:18–20); но Иезавели, дочери финикийского монарха, казалось нелепым, что желания ее мужа не могут быть удовлетворены, потому что один из его подданных решил остаться верным древним установлениям. Однако открыто она не выступила против религиозных установлений и традиций Израиля, но организовала ложное обвинение против Навуфея, за чем последовал и смертный приговор ему, так что Ахаву оставалось лишь конфисковать виноградник. Навуфею было предъявлено обвинение в нарушении заповеди, о которой говорится в Исходе 22:28, но в действительности в этом низком деле сам Ахав с Иезавелью нарушили заповедь, запрещающую желать собственности ближнего, а также убийство, кражу и лжесвидетельство (Исх. 20:13,15–17).

21:17–29 Илия предрекает конец династии. Илия вновь появляется в нашей истории, чтобы предсказать гибель дому Ахава. Хотя убийство Навуфея было организовано Иезавелью, Ахав попустительствовал ей. Когда она пообещала ему виноградник, он даже не спросил, что она собиралась предпринять, а вполне осознанно ушел в тень, выжидая, пока Навуфея убьют. Теперь ему было сказано: ты убил, и еще вступаешь в наследство? (19). Этот грех был непосредственной причиной грозного пророчества, но это был лишь последний из множества грехов Ахава. Выражение ввел Израиля в грех (22) — без сомнения, напоминание о том, что Ахав отвергал Бога, последуя идолам (26).

Это пророчество напоминает пророчества Ахии Иеровоаму и Иуя Ваасе, и сходство почти дословное (сравните ст. 21 с 14:10; ст. 22 с 16:3; ст. 24 с 14:11 и 16:4). Роль Иезавели тоже была учтена, и приговор ей также был вынесен (23, 25).

Как ни удивительно, но именно Ахав, наихудший из израильских царей (16:30), проявил наибольшее раскаяние (27). В ответ на это Господь сказал Илии, что суд падет не на самого Ахава, но на его сына. Династия продлится еще на одно поколение.

22:1–28 Михей и война с Сирией. Через три года после заключения договора Ахава с Венададом война между двумя странами вспыхнула вновь. Инициатива, по–видимому, принадлежала Ахаву, который захотел вернуть себе контроль над Рамофом Галаадским — горной областью к востоку от реки Иордан.

Прежде всего Ахав вступил в союз с Иосафатом, царем Иудейским (4). Иосафат настоял на том, чтобы вопросить Господа, прежде чем предпринимать какие–либо действия, и Ахав собрал 400 пророков, в один голос заявивших, что кампания будет успешной. Иосафат заподозрил, что эти пророки были «соглашателями» Ахава, и прямо спросил, нет ли при дворе Ахава еще пророка Господня.

Ахав признался, что есть еще один пророк, которого он не позвал из–за его привычки говорить царю то, чего тот не хотел слышать. Благочестивый Иосафат упрекнул Ахава за такое отношение к пророку, и за Михеем послали. Затем история делает несколько совершенно неожиданных поворотов. Когда посланник царя просил Михея согласиться с тем, что предрекают другие пророки, Михей ответил, что он может говорить только то, что велит ему сказать Господь (13–14). Как ни странно, но его слова совпали с предсказаниями других пророков, которые, таким образом, оказались правыми (15). Но затем, что еще более странно, Ахав заклинает его сказать ему правду. Царь знал, что Михей никогда не говорил ему доброе (8), а потому не поверил благоприятному для себя прогнозу. Мы снова возвращаемся к сложной проблеме, поднятой в главе 13: как отличить истинного пророка от ложного? Но в этой истории происходит еще один забавный поворот: Ахав, постоянно сопротивлявшийся слову Божьему, быстро распознает ложь и требует правдивого пророчества. В результате он сам попадает в ловушку — если он отклонит ободряющие слова Михея как ложь, то должен будет отклонить и ободряющие слова остальных 400 пророков!

Михей ответил образно, ясно указывая на смерть Ахава (17). Поскольку Ахав отверг предыдущее пророчество, то эту альтернативу ему пришлось принять. Но следует еще одна неожиданность, потому что Михей продолжил рассказ о своем опыте присутствия у престола Божьего — а именно такой опыт отличает истинного Божьего пророка от ложного (Иер. 23:17—18). Он разоблачил слова остальных 400 пророков (названных его пророками, т. е. пророками Ахава, а не Божьими), которые были вдохновлены духом лжи, посланным от Господа, чтобы склонить Ахава пойти на верную смерть. Предсказания Михея подтвердили правильность вывода Ахава о том, что благоприятное пророчество было ложью.

Вмешательство Седекии (представителя 400 пророков, ст. 11) объясняется его оскорбленным самолюбием (24). Его замечание, вероятно, было саркастическим отрицанием того факта, что Михей получил от Бога слово истины. Михей на это ответил, что Седекия обнаружит правду тогда, когда будет пытаться спасти свою жизнь. Однако, отрицая истинность пророчества Михея, Седекия вновь ставит вопрос: кто говорит правду, Михей или Седекия со своими помощниками? Ахав встал перед выбором: поверить пророку, которого он ненавидел, или поверить тем, чье ложное пророчество он уже распознал сам?

Он действовал в соответствии со своей ненавистью к Михею и глубоко укоренившимся в нем антагонизмом к слову Божьему. Как ни странно, но он действовал также и в соответствии с пророчеством Михея, предрекавшим о нем недоброе (23).

Эта странная история заставляет задуматься о том, как отличить ложное пророчество от истинного. На этот вопрос нет легкого ответа. Критерий, предложенный во Второзаконии 18:22, можно применить только в ретроспективе, альтернативный же критерий, данный во Второзаконии 13:1–3, делает акцент на том, ведетли пророк людей к служению истинному Богу или уводит прочь от Него. При этом не выясняется, исполняются ли слова пророка.

22:29—40 Смерть Ахава. Ахав отправился на сражение, решив обмануть смерть. Он переоделся, но избежать предсказанной гибели не сумел, и случайно пущенная стрела, найдя щель в его доспехах, смертельно ранила его. Несмотря на все его попытки пренебречь предсказаниями Михея, он нашел свой конец, потому что события, предсказанные Божьими пророками, находятся в руках Самого Господа. Пророчество Илии, произнесенное еще раньше, также исполнилось — собаки лизали кровь Ахава за пределами Изрееля, как они лизали кровь убитого Навуфея (21:19; 22:38).

Заключительное слово говорит о процветании Израиля во время правления Ахава, о его активной деятельности по строительству городов, что находит полное подтверждение в археологических раскопках.

3 Цар. 22:41 — 4 Цар. 8:29 Период царствования сыновей Ахава

22:41—50 Иосафат Иудейский. Справка о правлении Иосафата в Иудее включена в эти главы как краткое отступление в повествовании, посвященном в основном Израилю. После обычной вводной части (41–42) автор выражает свое одобрение в адрес Иосафата, продолжавшего богобоязненный образ жизни своего отца Асы (43а), завершившего его реформы (46), хотя и допускавшего поклонение на высотах. Тот факт, что упоминание о его взаимоотношениях с Ахавом (44) идет сразу после замечания о высотах, позволяет предположить, что и эти отношения рассматривались как упущение. Сложные взаимоотношения Иудеи с Израилем действительно привели позже к серьезным последствиям. Иосафат не сумел возродить морские экспедиции в Красном море, начавшиеся при Соломоне (48), что свидетельствует об упадке Иудеи со времени золотого века Соломона.

22:51–53 Царствование Охозии, царя израильского. Обычная вводная часть без заключительного слова, как и в случае с Ахавом, представляет нам нового царя, сына Ахава Охозию. Заключительное слово прозвучит позже, в следующей истории, в которой будет участвовать Елисей (4 Цар. 1). Поэтому справка о царствовании Охозии напоминает миниатюрный вариант рассказа о правлении Ахава, свидетельствуя, что его краткое правление было эхом правления его отца.

4 Цар. 1:1—18 Охозия и Илия. Тема мятежа Моава (1) возобновляется в главе 3, где она становится фоном для всего повествования. Она подготавливает нас к падению династии Амврия, которое, по предсказанию, должно произойти в царствование сына Ахава (3 Цар. 21:29).

Несчастный случай, происшедший с Охозией, — не кара Божья, но скорее ответ Бога на его стремление вопрошать чужеземных богов. Это обращение к языческим оракулам и было осуждено Илией. Автор насмехается над божеством аккаронским, изменяя его имя Baal–Zebul («Ваал победитель») на Baal–Zebub («повелитель мух»). (Zebul как компонент есть также в имени Иезавели, которое означает «Где властелин?») Вместо пророчества от Веельзевула из Аккарона посланники Охозии возвратились с пророчеством, которое передал им Илия от Господа. Нежелание Охозии искать спасения от своей болезни у Господа привело к демонстрации Божьей власти над жизнью и смертью. Ужасную судьбу двух пятидесятников с их отрядами, рассказанную в стихах 9–12, объяснить трудно. Возможно, жизнь Илии находилась в опасности так же, как во времена Ахава и Иезавели. (Слова Ангела в ст. 15 — не бойся его — также говорят в пользу такой точки зрения.) Или, может быть, Охозии следовало понять, что человеку Божьему, как и Богу, нельзя приказывать. И, конечно же, мольба третьего пятидесятника дала желанные результаты.

Неизвестно, чего хотел Охозия от Илии, когда посылал за ним, но все, что он получил, — это повторение пророчества о его предстоящей смерти (16).

В свете прежних предсказаний Илии Ахаву (3 Цар. 21:29) мы могли бы предположить, что Охозия будет последним царем династии Амврия. Но после его смерти царем становится Иорам, другой сын Ахава (4 Цар. 3:1). Пророчество Илии все еще не исполнилось.

2:1—18 Взятие Илии на небо. Все места, которые посетил Илия перед своим отшествием, тесно связаны с прошлым Израиля. Галгал (1) был первой остановкой после того, как израильтяне во главе с Моисеем перешли реку Иордан. Мужчины, родившиеся во время странствий в пустыне, были обрезаны в Галгале, и там же Божий народ отпраздновал Пасху (Нав. 5). Вефиль (2), приблизительно в 14 милях (24 км) от Галгала в центральной части горного региона, был местом встречи Иакова с Богом (Быт. 28). Иерихон (4), лежащий в долине реки Иордан недалеко от Галгала, был первым городом, который покорил Иисус Навин (Нав. 6), а сама река Иордан (6) чудесным образом остановила свои воды, когда израильтяне переходили ее, чтобы войти в Ханаан (Нав. 3).

Если не считать кружной путь к Вефилю, все путешествие концентрируется на местах, связанных с вступлением Израиля в землю обетованную. Целью этого путешествия или, по крайней мере, целью автора в повествовании о нем является желание подчеркнуть особую роль Илии и Елисея в израильской истории. Предыдущие события в жизни Илии напоминают определенные этапы служения Моисея. Например, как и Моисей, Илия получил Божье откровение на горе Хорив, а расправа с пророками Ваала напоминает последствия инцидента с золотыми тельцами (Исх. 32:25—29). Теперь Илия перешел на восточную сторону реки Иордан (аналогия с тем, как народ переходил Чермное море под предводительством Моисея), где, как и у Моисея, окончилось его служение. И действительно, конец жизни Моисея был почти таким же таинственным, как конец земной жизни Илии (Втор. 34:6). Таинственное родство этих двух вождей подчеркнуто в Новом Завете, когда они оба появляются перед Иисусом во время Его преображения (Мф. 17:3).

В этой аналогии между Илией и Моисеем заложен большой богословский смысл. Моисей был посредником завета на горе Синай/Хорив, пророком (Втор. 18:15; 34:10), через которого народ Израиля был приведен к заветным взаимоотношениям с Богом и сделан народом Божьим. Илия был пророком, через которого Божий народ вернулся к Синайскому завету и был спасен как Израиль. Иными словами, аналогия с Моисеем подчеркивает огромную важность Илии в истории Израиля и в книгах Царств, в частности. Раули (Rowley H. H. Elijah on Mount Carmel, BJRL, 43 [1960], 190–219) очень точно отметил тесную связь между служениями Моисея и Илии: «Без Моисея религия Господа в таком виде, в каком она была представлена в Ветхом Завете, никогда бы не родилась. Без Илии она бы погибла».

Если Илию назвать вторым Моисеем, то Елисей ассоциируется с Иисусом Навином. Как Иисус стал вождем народа после Моисея, так и Елисей восстал к служению после Илии. Как и Иисус (14), он перешел Иордан посуху с востока на запад, повторив путь Иисуса в Иерихон (15—22). (Даже значения имен Елисея и Иисуса совпадают: Елисей означает «Бог есть спасение», а Иисус — «Господь есть спасение».)

Отшествие Илии продемонстрировало силу и всемогущество Бога. О предстоящем событии было известно заранее и Елисею, и группе пророков из Вефиля и Иерихона (3, 5), но каким образом оно произошло — не совсем ясно (11). Просьба Елисея о духе вдвойне по сравнению с духом Илии (9) отражает наследственное право первенца (Втор. 21:17), связь с этим наследственным правом можно видеть и в том, что Елисей называет Илию словом отец (12). Это фактически равнозначно официальному прошению о наследовании служения Илии. Условие, которое выдвинул Илия (10), могло подразумевать понимание того, что доведется увидеть Елисею, а не просто наблюдение. Восклицание Елисея «колесница Израиля и конница его!» (12) показало, что Елисей воспринимает Илию как истинную мощь и защиту Божьего народа. Он разодрал свои одежды в знак скорби народа о великой утрате.

Когда Елисей приблизился к Иордану, река расступилась перед ним, как расступалась перед Илией, и это событие подтвердило то, что дух, действовавший в Илии, теперь пребывает с Елисеем. Поэтому пророки из Иерихона признали его своим новым учителем (15). Однако они не поняли отшествие Илии так же, как понял это Елисей, и стали настаивать на поисках Илии. Но Елисей знал, что это бесполезно (16—18).

В V веке до н. э. пророк Малахия предсказал возвращение Илии «пред наступлением дня Господня, великого и страшного» (Мал. 4:5). Малахия указывал на пророка, который повторит служение Илии, призывая людей возвратиться к Богу (Мал. 4:6), но его слова породили у многих представление, что Илия вернется сам лично (ср.: Мф. 17:10; Мк. 8:28). Иисус Христос объяснил, что служение Илии было продолжено Иоанном Крестителем, в котором это пророчество Малахии исполнилось (Мф. 11:14; 17:11–13).

Группы пророков в Вефиле и Иерихоне были, очевидно, из среды 7 тысяч верных израильтян, упомянутых в 3 Цар. 19:18. Дальнейшее обсуждение этого вопроса смотрите в комментарии к 4 Книге Царств 6:1–7.

2:19—22 Оздоровление источника в Иерихоне. Иерихон был одним из старейших городов мира, на этом месте поселения датируются примерно 8000 г. до н. э. Своей известностью город был обязан богатому источнику, который обеспечивал влагой всю близлежащую область, делая ее плодородной. Однако в дни Елисея вода в источнике стала плохой. Елисей использует соль, конечно же, в символическом смысле, ибо, брошенная в проточную воду, она никак не могла повлиять на источник под землей. Истинным очистителем стало Божье слово, сказанное через Елисея. В этом случае мы видим также, что последствия того проклятия, которое возложил на город Иисус Навин (Нав. 6:25), были сняты словом Елисея, нового Иисуса Навина. Примечательно, что новый Иисус пойдет тем же маршрутом, которым прошел Иисус Навин, когда он ввел народ Израиля в Ханаан (Вефиль находится рядом с Гаем, в который двинулся Иисус после захвата Иерихона; Нав. 7:2).

2:23–25 Происшествие в Вефиле. Возвращаясь в Вефиль, Елисей повторил путь, пройденный вместе с Илией (Вефиль–Иерихон—Иордан в ст. 2—8; Иордан–Иерихон—Вефиль в ст. 13—23).

Смерть подростков, насмехавшихся над Елисеем, так же внезапна и ужасна, как и гибель солдат в 1:9—12. Она выглядит еще более шокирующей, если следовать переводу «маленькие мальчики» (RSV) или малые дети (KJV). В стихах 23 и 24 использованы два разных еврейских существительных, и оба могут быть переведены либо как «мальчики», либо как «молодые люди». NIV предпочитает «молодежь», но не переводит прилагательное в стихе 23, которое определяет их как «маленьких». Это прилагательное явно подразумевает детей, если только оно не переводится как «никчемные» или «недостойные». Беспощадность суда лучше всего можно объяснить в том случае, если над Елисеем насмехались как над главой Божьих пророков. Вполне вероятно, что оскорбление плешивый относится к определенной тонзуре, которая означала принадлежность к школе пророков. После этого Елисей отправился на север, к месту величайшей победы Илии над пророками Ваала, а затем в столицу Израиля.

3:1–20 Подготовка к овладению Моавом. Иорам почти удостоился похвалы от автора за то, что лишь следовал Иеровоаму и не опускался до уровня Ахава и Иезавели. Хотя он избавился от статуи Ваала, которую сделал Ахав (2), но из главы 10 становится ясно, что в Самарии по–прежнему процветало поклонение Ваалу. После победы Илии на горе Кармил поклонение Ваалу больше не претендовало на роль государственной религии Израиля. Но до тех пор пока влияние Иезавели на царском дворе оставалось достаточно сильным, поклонение Ваалу было заметной чертой жизни столицы.

Из надписи на Моавитском камне мы узнаем (см.: Введение), что Моав стал вассалом Израиля во времена Амврия. Согласно 4 Книге Царств 1:1, он поднял мятеж во время краткого царствования Охозии. Поэтому Иораму пришлось сделать попытку возобновить контроль над Моавом.

Этот рассказ имеет большое сходство с рассказом о кампании Ахава против Сирии (3 Цар. 22). Оба выступления были предприняты с целью возвращения своих территорий к востоку от реки Иордан, перед каждым из них Израиль заключил военный союз с Иосафатом Иудейским (который выражал свое согласие теми же словами; ср.: 3 Цар. 22:4 и 4 Цар. 3:7), в обоих случаях Иосафат вопрошал пророков о воле Божьей, и результат обоих походов неясен.

Царь Едомский отправился в поход вместе с Иосафатом (9). Это, по–видимому, тот самый «наместник царский», о котором говорится в 3 Книге Царств 22:47, т. е. правитель, назначенный Иосафатом, а не представитель местной династии. Видимо, Иудея сумела восстановить свой контроль над Едомом, утраченный при царе Адере (3 Цар. 11).

Полное отсутствие воды заставило трех царей обратиться за советом к Елисею. Вспоминается засуха во времена Ахава и то, как Ахав искал Илию (3 Цар. 18:1 — 15).

В остальном, однако, обстоятельства у этих историй не совпадают.

Благочестиво и уверенно Иорам говорил о том, что их кампания была начата по воле Божьей (10 и 13), хотя и не было нигде сказано, что он заранее узнавал волю Божью об этом походе. Елисей отверг его благочестие как поверхностное, если не лицемерное (13–14). Иорам ссылался на волю Божью в своем предприятии, не вопрошая о том Самого Господа, — слишком частая ошибка! Только в крайних обстоятельствах он наконец сделал то, что должен был сделать намного раньше.

Использование музыканта при пророчестве Елисея (15) напоминает нам, что и в 1 Книге Царств 10:5–13 тоже рассказывалось об использовании пророками музыкальных инструментов. Елисей предсказал появление воды и военный успех, причем первая часть пророчества исполнилась на следующий же день. В этой истории Елисей больше не появляется.

3:21—27 Битва с моавитянами. Несколько странно то, что моавитяне истолковали красные блики отраженного солнца на воде именно таким образом (22–23). Нам, видимо, следует понимать этот случай как Божье деяние, посредством которого Бог предал Моава в руки трех царей (18). Здесь замечательна игра слов, основанная на сходстве еврейских слов «Едом», «красный» и «кровь», что невозможно передать при переводе на другие языки.

Иорам и его союзники нанесли поражение Моаву; пророчество Елисея исполнилось. Но когда царь Моава принес в жертву своего сына на стене Кир–Харешета (27), израильтяне отступили, не закрепив свою победу. Точную причину отступления израильтян по тексту установить невозможно. То ли в стане моавитян произошло возмущение против израильтян, поскольку их царь, движимый отчаянием, был вынужден пойти на такую ужасную жертву. Другими словами, эта жертва придала новые силы моавитянам и они с новой яростью бросились в битву. То ли большое негодование (или «ярость», «пыл») возникло в среде израильян («в израильтянах», RSV), то есть израильтяне настолько были поражены (ужасом или суеверным страхом) при виде человеческой жертвы, что отказались от всей затеи. Возможно любое толкование. Конечный результат кампании неясен. Если Израиль отступил, остался ли Моав свободен? Моавитский камень торжествует успех своего восстания, но это никак не может быть ответом на наш вопрос, поскольку надпись могла быть сделана до начала кампании Иорама.

4:1–7 Умножение запасов масла. Служение Елисея сопровождалось чудесами. Оздоровив источник воды в Иерихоне (2:19—22), он сотворил свое первое чудо. Затем последовала серия из семи чудес (4:1 — 6:7). Значение их смотрите в комментарии к последнему чуду этой серии (4 Цар. 6:1–7).

В Израиле был обычай отдавать одного из членов семьи в рабство тому человеку, долг которому семья не могла выплатить иным способом (Лев. 25:39–41). В таком положении оказалась вдова одного из пророков, и двум ее сыновьям угрожало рабство. Ситуация была серьезной, ибо в этом случае на земле самой вдовы некому было бы работать. Если бы Елисей не помог, ей предстоял бы новый круг долгов.

Оливковое масло, удивительным образом не кончавшееся в сосуде, напоминает чудесное снабжение маслом и мукой той вдовы, которая приютила Илию (3 Цар. 17:13–16), но здесь вдова продала масло, чтобы расплатиться с долгами.

4:8–17 Сын женщины из Сонама. Сонам находился где–то недалеко от Изрееля (Нав. 19:18). Сонамитянка (12), женщина, проживавшая в Сонаме, всегда оказывала Елисею гостеприимство. Ее имя в повествовании не приводится. Из стиха 13 мы узнаем, что взаимоотношения Елисея с царским двором весьма отличались от взаимоотношений Илии. Похоже, к нему относились с почтением и он имел там определенное влияние. Этот стих предвосхищает события главы 8, где слуга Елисея Гиезий действительно замолвил словечко перед царем за эту женщину.

Обещание сына сонамитянке сходно с обетованием о сыне, которое Бог дал Аврааму и Сарре (Быт. 18:10), а скептическая реакция сонамитянки напоминает ответ Сарры в подобных же обстоятельствах (Быт. 18:12). Но слово пророка оказалось верным.

4:18–37 Возвращение к жизни сына сонамитянки. В этой истории много аналогий с воскрешением Илией сына вдовы из Сарепты (3 Цар. 17). В обоих случаях исцеление произошло на постели пророка в верхней горнице, действия пророков также очень похожи. Но эта история рассказывается с большими подробностями и напряженностью. Кроме того, в данном случае смерть ребенка была установлена.

То, что женщина положила ребенка на постель пророка и отправилась на его поиски, показывает, что она верила в его способность воскресить сына. О возвращении ребенка к жизни и воссоединении с матерью рассказано просто и трогательно. Через человека Божьего Бог еще раз продемонстрировал Свою власть над жизнью и смертью.

4:38–41 Отравленная похлебка. Этот случай произошел во время голода (38), возможно, того самого, о котором рассказывается в 8:1 и который продлился семь лет. Как и в главе 2, мы видим, что Елисей связан с общиной пророков (дословно «сынами пророков», как в RSV), но на этот раз в Галгале. Поскольку продуктов уже не было, один из пророков собрал какие–то дикие плоды, которые оказались ядовитыми. Добавление Елисеем в похлебку муки (как и соли, брошенной им в источник в Иерихоне в 2:21) носило символический характер. Эффект стал возможен только потому, что это сделал человек Божий.

4:42—44 Насыщение ста. Сто человек (43) были, скорее всего, из той же общины пророков. Двенадцать хлебцев были, должно быть, маленькими плоскими лепешками, и потому их было явно недостаточно для стольких людей. Отсюда удивленный вопрос слуги. Но Елисей получил обетование Божье, что этого количества хлеба будет вполне достаточно. Так оно и оказалось.

5:1—27 Исцеление Неемана. Войны Израиля с Сирией перемежались периодами мира между этими двумя государствами (напр.: 3 Цар. 22:1). История с Нееманом произошла в один из таких мирных периодов. Через всю эту историю красной нитью проходит одна тема: Бог Израиля — это Бог всего мира. Он единственный Бог, Его власть и интересы не ограничены ничем, но простираются до космических масштабов.

Эта тема начинает обыгрываться сразу, как только появляется Нееман. Он был сирийским военачальником, великим человеком, потому что чрез него дал Господь победу Сириянам. Нам показывают, что Господь контролирует падение и возвышение всех народов, а не только Израиля. Болезнь Неемана не обязательно была проказой, это еврейское слово означает множество кожных заболеваний.

Слава Елисея как исцелителя достигла слуха Неемана через девочку–израильтянку, служанку его жены. Несмотря на то, что Нееман нанес поражение ее родному народу и захватил ее в плен, она проявляет искреннюю заботу о его здоровье. Ее простая вера, что Елисей может излечить болезнь Неемана, резко контрастирует с реакцией царя Израиля. Его панический страх (7) почти смешон. Царь, разумеется, не мог осуществлять Божью власть над жизнью и смертью, но ему и в голову не пришло послать Неемана к человеку Божьему, через которого Бог уже не раз являл Свою милость.

Нееман был просто разгневан, когда получил повеление омыться семь раз в водах Иордана (10—12). У его слуг, однако, веры было больше, как и у девочки–израильтянки было больше веры, чем у израильского царя. Они благоразумно заметили, что он готов был выполнить и более сложные требования пророка, так почему бы не выполнить столь легкие? Повиновавшись повелениям Елисея, Нееман получил исцеление. Бог часто требует от нас веры и послушания в малом, когда нам кажется, что Он ждет от нас великих свершений.

Реакция Неемана на исцеление говорит о его смирении и благодарности. Что бы он ни думал об израильском Боге раньше, теперь он провозгласил Его единственным Богом (15). С этих пор он намерен поклоняться только Господу (17). Просьба Неемана об израильской земле не означала, что по его мнению Бог ограничен только израильской территорией. Скорее, она отразила его веру, что Божья земля была святой, а потому именно эта земля нужна для святого места поклонения Господу в Сирии. Просьба Неемана в стихе 18 совсем не означает, что он намеревался поклоняться Риммону (название арамейского бога Адада или Адду) наряду с поклонением Господу. Это бы противоречило его заявлению в стихах 15 и 17. Его проблема заключалась в том, что в качестве члена царского двора он обязан был присутствовать при всех церемониях поклонения Риммону несмотря на то, что теперь он был верен только Господу. Благословение Елисея сообщило ему уверенность, что он получил то прощение, о котором просил. Этот отрывок дает представление о тех трудностях, с которыми сталкиваются люди, живущие и служащие Богу среди иноверцев.

Попытка Гиезия обмануть (10–27) заканчивает эту историю печальной и назидательной нотой. Как высокопоставленный чиновник, Нееман привез с собой очень ценные подарки, но Елисей отказался от них. Искушение заполучить хотя бы некоторые из них было непосильным для Гиезия, и он решил воспользоваться благодарностью и щедростью Неемана. Служение Богу не защищает Его служителей от искушений и соблазнов. Напротив, оно часто ставит служителей Божьих в обстоятельства, когда очень соблазнительно злоупотребить своим положением и использовать его в корыстных целях. В стихе 26 Елисей говорит о том, что бывают времена, когда подарки принимать можно, но что это не тот случай (по причине, которую нам не объясняют).

6:1—7 Утонувший топор. В этой истории образ жизни сынов пророков приобретает более ясные очертания. Они жили вместе одной общиной под руководством Елисея (ст. 1 дословно: «место, где мы живем при тебе»). По–видимому, такие общины пророков были в Вефиле, Иерихоне и Галгале (4 Цар. 2:3,5,15–18; 4:38). Неясно, о которой из общин идет здесь речь, а может быть, Елисей имел тесные связи со всеми. Неверно считать их общинами монашескими, подобно тем, что возникли и развивались в иудейской пустыне в IV–VI веках н. э., поскольку пророки женились и имели семьи (4:1). В нашей истории мы видим пророков, которые строят новое поселение, чтобы удовлетворить нужды растущей общины, — явный признак процветания под руководством Елисея.

Действия Елисея по извлечению из воды утонувшего топора так же полны тайны, как и предыдущие его действия по оздоровлению источника в Иерихоне и удалению яда из похлебки. Здесь, как и в тех историях, он представлен человеком, обладающим сверхъестественной властью, которой не имели другие члены общины пророков. Елисей обладал этой силой благодаря своему особому статусу человека Божьего (6), и все истории имеют одну общую цель — подчеркнуть смысл и значение этой фразы. Человек Божий — это не просто благочестивый человек, который служит Богу, но тот, чьи взаимоотношения с Богом были совершенно уникальны среди пророков того времени. Подобно Илии, Елисей был в определенном смысле человеком Бога на этот момент истории Израиля.

6:8–23 Елисей и сирийцы. Этот эпизод представляет собой трогательную историю, разыгравшуюся перед той трагедией, что развернется несколько позже. План царя Сирии захватить Елисея, потому что тот обладал способностью предвидеть замыслы сирийцев и предупреждать израильского царя об угрозе нападения, был обречен на провал с самого начала. Если Елисей знал заранее о других планах Сирии, то, конечно же, он знал и об этом! Тревога и беспокойство сирийского царя неоднократно подчеркиваются в стихах 11—13.

Елисей не пытается скрыться от врагов, но остается в Дофане до тех пор, пока многочисленная сирийская армия не окружает город. Его слуга зримо видит, почему Елисей так спокоен и уверен: кони и огненные колесницы (которые напоминают нам 4 Цар. 2:11—12) намного превосходят по своей численности сирийскую армию (17). Духовное зрение, данное слуге по молитве Елисея, противопоставлено слепоте, которая поразила сирийцев по второй молитве Елисея. Ирония Елисея могла бы плохо кончиться для одураченных сирийских воинов, оказавшихся в Самарии. Он молится об их прозрении теми же словами, которыми он молился о духовном прозрении своего слуги. Но сирийцы увидели отнюдь не радостную картину: они оказались в столице Израиля, где израильские войска явно превосходили их числом.

Царь Израиля признает авторитет Елисея и его право решать судьбу неприятеля. В свете 3 Книги Царств 20:35—43 кажется удивительным, что Елисей запретил убивать вражеских воинов. Это можно объяснить тем, что здесь, видимо, вступили в свои права другие правила ведения войны (22). И воинов, угостив царским обедом, отправили обратно к их царю. Их смущения было достаточно, чтобы набеги на израильскую территорию прекратились.

6:24 — 7:2 Новая осада Самарии. Легкий тон повествования сменился трагическим. После мирного завершения предыдущей истории (23) несколько неожиданно видеть Самарию вновь осажденной (24). Явное противоречие, которое рисуют эти два стиха, объясняется тем, что повествование о Елисее ведется не в хронологическом порядке (см.: ком. к 8:1–6).

Осада привела к возникновению в городе страшного голода, серьезность ситуации подчеркнута непомерными ценами на продукты (25). Беспомощность царя ярко выражена в стихе 27. Жуткая новость о том, что голод привел к каннибализму (был съеден ребенок), сыграла роль последней капли. Царь разодрал свои одежды в знак горя, открыв на своем теле вретище. Вретище носили в знак траура в дни бедствий (Пл. Иер. 2:10), во времена покаяния (3 Цар. 21:27) или же в дни молитв об избавлении (4 Цар. 19:1—2). Царь мог во время этого кризиса облечься во вретище по всем этим соображениям или по некоторым из них.

Нам не говорят, почему он вскипел гневом против Елисея (31), но о причине догадаться нетрудно. Елисей, в чьих силах было предупредить о вторжении сирийцев и расстроить их планы, не сделал этого; он также мог умножить масло и хлеб, но не воспользовался такой возможностью, чтобы не допустить голод.

В стихе 32 говорится о переходе власти в руки Елисея. Во время предыдущей осады Самарии царь созвал «всех старейшин земли» (3 Цар. 20:7). А теперь ситуация изменилась, и мы видим, что старцы сидели в доме Елисея. Это был признак того, что истинная власть находится в руках пророка, а не царя (который по–прежнему остается безымянным, словно его личность не представляет никакого интереса).

В еврейском тексте в стихе 33 речь идет о посланном от царя (как в NIV), а не о самом царе (как в RSV). Посланный приходит в дом к Елисею, и слова царя цитируются им (а не произносятся самим царем, как в NIV). Поведение царя объяснимо, но неверно, ибо если даже Господь и попустил случиться этой трагедии, то почему же не обратиться за помощью к Самому Господу? Более того, такое неразумие могло привести к еще более глубокому отчаянию, ибо сам царь был беспомощен, что он прекрасно осознавал (27). Если мы не обращаемся к Богу в таких ситуациях, то нам неоткуда ждать помощи.

Елисей заверил, что избавление наступит очень скоро. Всего через двадцать четыре часа продуктов станет так много, что цены упадут до минимальных (7:1). Елисей имел в виду (хотя и не сказал об этом прямо), что осада будет снята. В 7:2 посланный от царя представлен как сановник, на руку которого царь опирался (сам царь в этой сцене не присутствует, см.: ком. к 6:33), то есть он был постоянным сопровождающим лицом при царе. Нееман использовал тот же оборот, когда говорил о своем служении царю Сирии (4 Цар. 5:18). Скептицизм этого человека привел к страшному предсказанию о его собственной судьбе (2).

7:3—20 Самария спасена. В стихах 6—7 говорится о чудесных средствах, при помощи которых осада была снята. Но жители Самарии могли и не узнать этого вовремя, если бы не отверженные у ворот города, которые решили попытать счастья у сирийцев (3–5). В стихе 8 мы напряженно ждем, понесут ли эти четыре человека радостную весть в город, чтобы спасти голодающее население. Царь в своем отчаянии подозревал здесь лишь западню (12). Как и в случае с Нееманом, здравый совет дал один из его слуг (13). Запасов, оставленных сирийцами, было так много, что исполнилось пророчество Елисея о падении цен на продукты питания, но в давке, которая образовалась у ворот города, царский сановник встретил свой предсказанный конец (16—20).

8:1—6 Земля сонамитянки. Здесь мы видим явные доказательства того, что рассказ о Елисее представлен не в хронологическом порядке. Поскольку в данной истории участвует Гиезий (об оставлении им службы у Елисея см. в 5:27), то этот случай должен был произойти до исцеления Неемана. Голод, предсказанный в стихе 1, видимо, является фоном для истории, рассказанной в 4:38–41.

В этом эпизоде показана забота Елисея о женщине сонамитянке и ее семье. Женщина действует как глава семьи, вероятно, потому что ее муж (уже старый в 4:14) к этому времени умер. Отношение царя к этой женщине по ее возвращении обнаруживает его огромное уважение к Елисею (4—6). Божье попечение о ней мы видим в том, что Гиезий рассказал царю историю о воскрешении ее сына как раз перед тем, как появилась сама сонамитянка.

8:7–15 Венадад убит Азаилом. Почтительное отношение Венадада к Елисею показывает, насколько высок был авторитет пророка в Сирии (9). В еврейском тексте вопрос Венадада о болезни очень похож на вопрос Охозии в 4 Книге Царств 1:2, что заставляет нас сравнить эти случаи. Оба царя обратились к чужому богу, чтобы узнать об исходе своей болезни, но если израильский царь искал Веельзевула, то сирийский вопрошал Бога Израиля!

Слова Елисея в стихе 10, адресованные больному царю, можно прочитать двояко: либо «пойди, скажи ему: «выздоровеешь», однакож открыл мне Господь, что он умрет», либо «пойди, скажи ему: «не выздоровеешь», ибо открыл мне Господь, что он умрет». Дело в том, что в еврейском языке слова «не» и «ему» очень похожи. В тексте дан первый вариант, а второй предлагается в качестве приложения. Многие переводчики выбирают вариант приложения потому, что появление здесь «не» можно объяснить. Очевидно, переписчик хотел избежать впечатления, что Елисей лжет. А первый вариант объяснить нелегко.

Причина ложного предсказания остается непонятной, скорее всего, в стихе 10 отразилась напряженная ситуация, когда Елисей знает и о заболевании Венадада, и о тайных намерениях Азаила. Сама болезнь не была смертельной, но Венадад обречен на гибель, потому что Азаил решил его убить и захватить престол. Елисей не сказал, что Бог избрал Азаила царствовать в Сирии вместо Венадада, но только то, что Азаил будет царем и принесет много горя и страданий народу Израиля.

Однако нам не следует забывать, что Елисею еще раньше было дано повеление помазать Азаила царем над Сирией (3 Цар. 19:15), и хотя в настоящем отрывке нет и речи о помазании, эту ситуацию можно рассматривать как своеобразное исполнение того повеления. С другой стороны, эти два упоминания об Азаиле имеют два различных акцента. В 3 Книге Царств 19:17 указывается на определенную роль его в избавлении Израиля от поклонения Ваалу, а в видении Елисея (и в последующих событиях) подчеркивается, что во время его царствования в Сирии давление этой страны на Израиль достигло разрушительных размеров.

8:16–24 Иорам Иудейский. Стихи 16–29 — это снова рассказ об Иудее, вклинившийся в повествование о династии Амврия. Еврейский текст стиха 16 предполагает совместное правление Иосафата и его сына Иорама. В царствование Иорама союз Иосафата с Израилем (3 Цар. 22:4; 4 Цар. 3:7) принес Иудее горькие плоды. Грехи Иорама, которые подразумеваются под словами о том, что он ходил путем царей Израильских, берут свое начало от его брака с дочерью Ахава (18). Этот стих знакомит нас (пока не называя ее по имени) с Гофолией, которая сыграет главную роль в главе 11. Стих 19 повторяет 3 Цар. 11:36 и 15:4 с их ссылками на Божье обетование оставить ради Давида светильник в детях его на все времена. Однако это обетование упоминается в последний раз — факт, который в свете разыгравшихся в Иудее событий приобретает грозный смысл.

Успешная борьба Едома за независимость (предвосхищенная еще в 3 Цар. 11:14–22) и восстание города Ливны (вероятно, он отошел к филистимлянам, поскольку находился неподалеку от границы Иудеи с Филистией) должны пониматься как последствия нечестивого образа жизни Иорама (сравните вторжение Шешонка I (Сусакима) в царствование Ровоама; 3 Цар. 14:25–28).

8:25–29 Охозия Иудейский. Охозия, царь Иудейский, продолжал ходить путем своего отца (и матери) (26—27). Его союз с Иорамом, царем Израильским, предваряет события, которые привели к уничтожению поклонения Ваалу как в Израиле, так и в Иудее. Здесь впервые, во исполнение пророчества Елисея, упоминается Азаил в качестве врага Израиля. О смерти Охозии повествуется только в 9:27—28.

9:1 — 10:36 Ииуй и конец династии Амврия

9:1–13 Ииуй помазан на царство в Израиле. Теперь, когда Азаил воцарился в Дамаске, из всех Божьих повелений Илии (3 Цар. 19:15—16) осталось выполнить только одно. Когда и оно было выполнено, пророчество о падении династии Амврия начало медленно исполняться (3 Цар. 21:20–28).

По какой–то причине сам Елисей не стал помазывать Ииуя на царство, но послал для этой цели безымянного человека из общины пророков. Повеление в стихе 1 — опояшь чресла твои — означает подготовку к действию, в данном случае приготовление подходящей для путешествия одежды. Ииуй впервые был упомянут в повелении Божьем о его помазании на царство (3 Цар. 19:16), но по мере развития событий мы узнаем, что он был военачальником израильской армии, как когда–то Амврий (3 Цар. 16:16). Воины под его руководством защищали Рамоф Галаадский, который, по–видимому, был захвачен в кампании, описанной в 3 Книге Царств 22.

Слова пророка (7—10) напоминают слова Илии в 3 Царств 21:21—23 с дополнением о том, что Господь отмстит за кровь рабов Своих (7).

Энтузиазм воинов в стихе 13 позволяет предположить, что династия Амврия не пользовалась в стране популярностью. Время для переворота пришло.

9:14–37 Смерть Иорама, Охозии и Иезавели. Сообщение о пребывании в Изрееле Охозии и Иорама, который там лечился от ран (14—15), подхватывает нить повествования предыдущей главы (8:28–29), действие же развернется на поле Навуфея Изреелитянина (21). После вопроса, заданного трижды, что напомнило нам эпизод в 4 Книге Царств 1:9—14, Ииуй объявляет о своем намерении (22). Бегство Иорама после того, как он понял намерения своего военачальника (23), напоминает ситуацию с Ахавом после его ранения у Рамофа Галаадского (3 Цар. 22:34). Автор намеренно, по мере того как действие приближается к развязке, вызывает в памяти читателей предыдущие сцены и мотивы действий героев в них.

Убийство Ииуем раненого Иорама, пытавшегося бежать от него, потрясает своей жестокостью (24), как и его обращение с телом покойного Иорама (25–26; ср.: Втор. 21:22–23; 2 Цар. 21:10–14). Ииуй в качестве оправдания своих действий вспоминает пророчество, но мы о нем ничего не слышали, и нам остается лишь догадываться, подлинное ли пророчество цитирует Ииуй или любимые плоды своего воображения.

Его убийство Охозии, царя Иудейского (27—29), не было предсказано в пророчестве, данном в стихах 7—10. Возможно, Ииуй считал это убийство вполне оправданным, поскольку Охозия был сыном Гофолии, внучки Амврия (8:26). Географические подробности в этих стихах не совсем ясны, но интересно, что иудейское войско (рабы Охозии) стояло в Мегиддо в Израиле.

Иезавель, прекрасно осознавая, к чему ведут все эти события, встретила смерть с холодным достоинством и даже насмешкой. Она нарумянила лицо и привела в порядок волосы не потому, что надеялась очаровать Ииуя (она, по сути, назвала его «убийцей государя своего»), но потому что «хотела с шиком проститься с жизнью!» (Hobbs Т. R. 2 Kings [Word Books, 1985]. P. 109). Ее первые слова вновь повторяют вопрос, адресованный Иную в стихах 18, 19 и 22 (дословно мир ли!), но на этот раз вопрос был намеренно ироничен. Обращаясь к Иную, но называя его Замврием, она напомнила ему о другом военачальнике, который убил своего царя лишь для того, чтобы семь дней спустя погибнуть (3 Цар. 16:9–19).

Смерть Иезавели была жестокой и ужасной. То, что ее тело было растоптано конями и колесницами Ииуя, превзошло суровость пророчества Илии (3 Цар. 21:23) так же, как слова Ииуя (36–37) добавили к этому пророчеству жестокие подробности. Трапеза Ииуя в тот момент, когда псы уничтожали останки Иезавели (34), особым образом оттеняет его бессердечие.

10:1—17 Уничтожение сыновей и сторонников Ахава. В еврейский текст, похоже, закралась ошибка: это упоминание о письме в Изреель в стихе 1. Мы знаем, что Ииуй уже находился в Изрееле. В греческом тексте говорится о письмах «в Самарию к начальникам Изреельским, старейшинам…» (как в RSV). Это, вероятно, и есть правильное прочтение. Очевидно, небольшая ошибка при переписке еврейской фразы привела к упоминанию Изрееля.

Ииуй предложил начальникам в Самарии выбрать одного из наследников Иорама, кто стал бы воевать за сохранение своей династии (3). Конечной целью Ииуя было уничтожение всех семидесяти потенциальных преемников, и он достиг этой цели коварным и жестоким путем. Прибытие в Изреель корзин с головами царских наследников стало ужасным доказательством совершенного дела (6—8).

Трудно понять вопрос Ииуя в стихе 9 (…а их всех кто убил! ). Похоже, он лицемерно отрицает свою причастность и ответственность за массовое убийство царевичей, и непонятно, на кого он собирается возложить эту ответственность. Может быть, он ссылался на Божью волю, которая совершается через его действия, заявляя тем самым, что за это кровопролитие ответственность несет Господь? Или же он обвинял правителей Самарии за ту бойню, на которую толкнул их? В первом случае его упоминание о пророчестве Илии в стихе 10 продолжает эту же тему, в последнем — он цитирует пророчество для того, чтобы оправдать свою месть, которую он вскоре осуществит над Самарией. В любом случае Ииуй поставил своей целью завоевать симпатии всего народа (9), очевидно, жителей Изрееля и тех воинов, что стояли в городе.

Следующим этапом кровавого шествия Ииуя к власти явилось массовое убийство всех родственников и сторонников царской семьи в Изрееле (11). Затем он двинулся к Самарии, чтобы и там устроить подобную бойню (17). По пути он встретил и убил родственников Охозии, царя Иудейского (13–14) — 42 человека. Он проявил жестокий каприз, убив их после того, как приказал взять живыми. И повсюду он провозглашал свою ревность о Господе (16). К подобным утверждениям мы должны относиться с большой опаской, помня о произвольном толковании пророчеств для оправдания своей жестокости (9:25,36–37). Хотя об уничтожении семьи Ахава сказано, что оно свершилось по слову Господа, которое Он изрек Илии (17), конечный приговор автора в адрес Ииуя (29) расставляет необходимые акценты (см. ниже).

10:18–28 Убийство служителей Ваала. Теперь кровопролитие в Самарии продолжилось в стане поклоняющихся Ваалу. Ииуй обманул их тем, что объявил себя еще более преданным приверженцем поклонения Ваалу, чем Ахав (1) — Ахав, в конце концов, не был непоколебимым сторонником нового культа, он даже двум своим сыновьям дал имена, связанные с Господом (Иорам и Охозия). Кампания по религиозной чистке была выполнена Ииуем с типичным для него бессердечием. Масштабы этой чистки зависят оттого, как понимать еврейское слово «слуги», переведенное либо как «поклонники» (RSV), либо как служители (NIV). Правильно, вероятно, первое, и тогда можно говорить о полном уничтожении культа Ваала, а не только об избиении официальных его служителей.

10:29–36 Оценка деятельности Ииуя. Главы 9 и 10 представляют нам неоднозначный портрет Ииуя. С одной стороны, он действовал по слову Господа, которое Он изрек Илии (10:17), с другой, мы видим, что он идет много дальше слова, сказанного от Господа, и прикрывается им как основанием для жестокого уничтожения всех тех, кто мог бы помешать ему. Поэтому, несмотря на его успех в деле уничтожения культа Ваала в Израиле (28), он не может служить примером для подражания. Перед нами человек, который преследовал собственные корыстные цели. Как многие вожди революции, в попытке искоренить зло он впадал в крайность и сам в процессе этой борьбы творил зло. Его неправедное толкование пророчества ставит его в один ряд с теми безжалостными политиками, которые заявляют о своих полномочиях и власти на основании различных пророчеств, оправдывая свои деяния послушанием воле Божьей.

Эта тема в повествовании лишь подразумевается, но в заключительной оценке деятельности Ииуя отчетливо звучат критические ноты в его адрес. Бог одобрил сделанное по слову Его (30), однако обещал Иную династию всего в пять поколений (он сам и четыре поколения его наследников) — намного меньше вечного царствования (по примеру династии Давида), которое было обещано Иеровоаму при условии соблюдения повелений Божьих (3 Цар. 11:39). Примечательно, что пророк Осия говорил о конце династии Ииуя как о наказании за «кровь Изрееля» (Ос. 1:4). Более того, ревность о Господе (16), провозглашенная Ииуем, была дискредитирована его поклонением золотым тельцам Иеровоама(29, 31). Недовольство Бога его царствованием проявилось в победах Азаила, представленных как результат того, что начал Господь отрезать части от Израильтян (32–33). Ииуй — еще один печальный пример того, что Божье назначение и помазание не гарантируют Его избранникам благочестивой жизни в согласии с Божьей волей.

11:1 — 14:29 Правление династии Ииуя

11:1—21 Гофолия, царица Иудеи. Мы уже встречались с Гофолией, дочерью Ахава, женой Иорама, царя Иудейского (4 Цар. 8:18,26). Ее желание уничтожить всех представителей династии Давида можно объяснить ее собственными притязаниями на престол. Такая возможность представилась ей после того, как Ииуй убил ее сына Охозию и других взрослых мужчин царского рода. Многие из ее родственников погибли во время переворота. Гофолия изображена как жестокая и хитрая женщина.

Если бы ее планы увенчались успехом, то был бы положен конец династии Давида. 4 Книга Царств 8:19 напоминает нам о Божьей милости к этому роду по обетованиям, которые Бог дал Давиду, а в этой истории мы видим эту милость в действии. Божьим промыслам спасение династии совершилось посредством человеческой смелости и изобретательности.

Иосавеф представлена просто как сестра покойного Охозии (2). Она могла быть дочерью самой Гофолии. Однако еврейское слово «сестра» может означать и «единокровную» сестру, и в таком случае она могла быть дочерью Иорама от другой жены. Детали здесь неясны. Мы не знаем, почему она решила спасти именно Иоаса (когда она его спрятала, ему, должно быть, было всего около года, ст. 3—4, 21), а не других сыновей царя, которых должны были умертвить. (См. ком. к 12:1–3.) Отсутствие в повествовании матери этого ребенка (названной в 12:1) удивительно.

Начиная с 4–го стиха, о событиях повествуется более подробно. На сцену выходит священник (9) Иодай. (Согласно 2 Пар. 22:11 Иосавеф была женой Иодая.) К сожалению, многие детали, касающиеся расположения воинов, указанные в стихах 4—11, остаются непонятными из–за неясности некоторых военных и других терминов. Готовность воинов участвовать в заговоре Иодая показывает, что Гофолия их поддержки не получила (хотя она должна была иметь какую–то силу, чтобы взять власть в свои руки, иначе ее приказ умертвить сыновей царя не был бы выполнен). Многочисленные, хотя и не совсем понятные подробности говорят о том, как тщательно спланировал эту операцию Иодай и насколько высокой была секретность.

Действительно ли семилетний Иоас был помазан на царство (12)? Ответ на этот вопрос зависит от правильности перевода еврейского слова, которое выступает в тексте в качестве названия одного из атрибутов ритуала посвящения в цари. Это слово часто переводится как венец, но его точное значение неизвестно. Та же неясность окружает завет или «свидетельство» (RSV), который был вручен царю. (В русском переводе — «украшения». — Прим. пер.).

Возможно, речь идет о каких–то свитках с письменами, в которых были перечислены требования, предъявляемые к царю. Может и не быть никакой прямой связи между этим заветом и заветом, который был затем заключен Иодаем (17). Восклицания людей, когда Иоас был помазан (12), свидетельствуют о популярности в Иудее восстановленной линии Давида.

Смерть Гофолии описана кратко и сдержанно (13–16). О ее царствовании также сказано немного и сухо, поскольку автор не признает ее права на престол.

Первый завет, который заключил Иодай (17), восстановил взаимоотношения между Господом и царем Иудеи, а также между Господом и народом (чтоб он был народом Господним). Второй касался признания Иоаса народом. Обновленные обязательства перед Господом нашли свое выражение в разрушении жертвенников и изображений Ваала и в умерщвлении священника Ваала (18). Совершенно очевидно, что поклонение Ваалу установила в Иерусалиме Гофолия, перенеся этот культ из Израиля, хотя мы не знаем, сделала она это после смерти Охозии или раньше. Восстановление царской династии завершилось переходом Иоаса из Храма во дворец, чтобы по праву занять там свое место на престоле Давида (19—21).

12:1—3 Иоас, царь Иудейский: введение. Из стиха 1 становится ясным, что в сорокалетнее царствование Иоаса автор не включил шесть лет правления Гофолии, хотя и не считал правомерным ее воцарение на престоле. Напротив, отсчет лет царствования Иоаса ведется со времени официального провозглашения его царем на седьмом году правления Ииуя в Израиле.

Иоас воспитывался при священнике Иодае, и тем самым влиянию Гофолии на царскую семью в Иудее был положен конец. Может быть, поэтому Иосавеф выбрала годовалого Иоаса, который был слишком мал, чтобы научиться чему–нибудь от своей бабушки, поклонявшейся Ваалу. В версии N1V в стихе 2 читаем: И делал Иоас угодное в очах Господних во все дни свои, доколе наставлял его священник Иодай. Исчерпывающее объяснение того отступничества и обращения к языческим богам, которое представлено автором Паралипоменон (2 Пар. 24:17–22). В версии RSV это предложение звучит несколько иначе: «И делал Иоас угодное в очах Господних во все дни свои, потому что наставлял его священник Иодай». Видимо, автор книг Царств ничего не знал о последовавших после смерти Иодая прегрешениях Иоаса. Единственное его негативное замечание касается того, что Иоас не убрал высоты (3).

12:4–16 Иоас, царь Иудейский: ремонт Храма. Причина, по которой необходимо было ремонтировать Храм, здесь не приведена. В 2 Пар. 24:7 говорится о том, что «Гофолия и сыновья разорили дом Божий» и награбленное использовали для поклонения Ваалу.

Механизм сбора денег (4—5) не совсем понятен. NIV в стихе 4 определяет три источника денежных приношений, а первую фразу можно понять как общую статью дохода, включающую все три источника.

Однако вероятно и то, что здесь перечислены четыре источника. Использование денег на восстановление Храма из всех источников указывает на серьезность повреждений. Также непонятно значение еврейской фразы, переведенной как от своего знакомого (RSV). Другой перевод этой фразы — «из своих запасов» (NEB) — означает, что на осуществление работ по ремонту Храма расходовались также и средства из личных доходов самих священников. Это также подчеркивает безотлагательность ремонта. Похожая фраза в стихе 7 вызывает некоторое недоумение.

Нам не сообщают, в какой год своего правления Иоас начал ремонтные работы в Храме, поэтому мы не знаем, сколько времени прошло с тех пор до двадцать третьего года его царствования (6). Создается впечатление, что проект надолго отложили. Это, в свою очередь, позволяет предположить, что рвение и моральный уровень священников значительно понизились. В результате священники лишились права руководить восстановлением Храма и была введена новая система финансирования ремонтных работ. В том, как Иоас распоряжался священниками, видна реальная власть над ними, которой к тому времени обладал царь.

Деньги, опускавшиеся в ящик (9), были не в виде монет, поскольку монеты были введены только в 650 г. до н. э. (в Малой Азии). Когда пожертвования делались не натурой, обычным эквивалентом товара являлся драгоценный металл (серебро или золото) в слитках определенного веса.

Перечисление различных мастеров, участвовавших в ремонте Храма (11—12), позволяет предположить, что повреждения были серьезными. Приходит на память строительство Храма во времена Соломона. Поражает контраст между практически безграничными возможностями Соломона и теми трудностями, с которыми столкнулся Иоас при финансировании своего проекта.

Значение стихов 13–14 не совсем ясно, но, скорее всего, производство ритуальных предметов для Храма было приостановлено, потому что все золото и серебро шло на оплату ремонтных работ (еще одно свидетельство скудных ресурсов). Прежние храмовые принадлежности, вероятно, были утеряны, или осквернены, или украдены. А может быть, они были среди тех драгоценных предметов, которые Иоас употребил, чтобы откупиться от Азаила (см. ком. к ст. 17–18). Означает ли отсутствие этих принадлежностей остановку обычного храмового богослужения, или же службы продолжались с использованием более простых сосудов? Все эти вопросы остаются без ответа.

12:17—18 Иоас, царь Иудейский: Иерусалим под угрозой. Вступительное слово в стихе 17 — тогда — увязывает эти события с восстановительными работами, которые Иоас начал на двадцать третьем году своего правления (6), а значит, во время царствования Иоахаза, царя Израильского (который начал свое правление в двадцать третий год Иоаса, 13:1). Исключительная слабость Израиля во время царствования Иоахаза (13:7) позволила Азаилу вторгнуться далеко на юг до границ Иудеи, поставив под угрозу существование самого Иерусалима.

Похоже, у Иоаса не было достаточно сил, чтобы предотвратить продвижение Азаила. Не имея возможности сопротивляться, он откупился от неприятеля драгоценными предметами, взятыми из Храма и дворцовых сокровищниц (18). Автор Паралипоменон рисует еще более мрачную картину вторжения Азаила, вслед за чем после смерти Иодая произошло обращение Иоаса к язычеству (2 Пар. 24:23—25).

12:19—21 Иоас, царь Иудейский: насильственная смерть. Дальнейшее повествование позволяет увидеть, насколько слабой и обедневшей при Иоасе стала Иудея. Этим, видимо, и объясняется то недовольство, которое привело к убийству царя. Как обычно, автор книг Царств не проявляет особого интереса к мотивам этого убийства и кратко описывает его смерть в контексте привычной заключительной формулы.

13:1—9 Иоахаз, царь Израильский. Иоахаз напоминал своего отца Ииуя тем, что тоже ходил в грехах Иеровоама (2). Как следствие, Израиль серьезно пострадал от Азаила и его преемника (еще одного Венадада, ст. 3). Мы можем убедиться в крайней нужде Израиля, ознакомившись со стихом 7, в котором перечислены жалкие остатки войска Иоахаза. (Ахав для битвы при Каркаре мог выставить 2 тысячи колесниц.) В этой кризисной ситуации Иоахаз обратился к Господу (4), но в сердце народа изменений не произошло (6).

События, изложенные в стихах 3—5, повторяют уже знакомую схему повествования в Книге Судей: Господь разгневался на Израиля, Он отдал его в руки его врагов, народ ищет помощи у Господа, Он слышит и посылает избавителя. В рассказе есть также сходство с кратким пересказом исхода из египетского рабства во Второзаконии 26:7–9.

Личность избавителя, посланного Господом (5), вызывает много споров. Он может быть ассирийским царем Ададнирари III, чья кампания на западе в 805 г. до н. э. ослабила силы Азаила. Другой, более вероятный вариант — Елисей. В таком случае это избавление произошло во время правления Иоахаза в соответствии со стихами 22–25 (см. ниже).

13:10—13 Иоас, царь Израильский: итоги царствования. В этих стихах дана стандартная справка о правлении этого царя. Как и два его предшественника, Иоас не отставал от грехов Иеровоама (11). Его война с Амасией, царем Иудейским (о которой рассказано в гл. 14), упоминается в стихе 12, а более важная победа над сирийцами кратко представлена в стихе 25.

13:14–19 Иоас, царь Израильский: Иоас и Елисей. После сообщения о смерти Иоаса автор возвращает нас назад, к истории, связанной с Елисеем. Елисей появляется здесь впервые после главы 9. Он лежит на смертном одре после пятидесяти лет руководства израильскими пророками. Несмотря на его критику в адрес Иоаса, в данном фрагменте показано почтительное отношение царя к старцу Божьему (ср.: 4 Цар. 8:4—6).

В обращении царя к пророку в стихе 14 повторяются слова Елисея, которыми он провожал Илию (4 Цар. 2:12, см. ком.). Этими словами Иоас признал в Елисее силу Израиля и его защиту и оплакал приближающуюся смерть пророка. Этот плач был особенно горьким в сложившихся обстоятельствах, когда все израильские «колесницы и конница» были фактически уничтожены (7). Не останется ли Израиль совершенно беззащитным после отшествия Елисея?

В этой истории описаны символические действия, как и в тех чудесах, которые творил Елисей. На этот раз, однако, они производились самим царем (хотя Елисей возложил свои руки на руки царя, когда тот стрелял из лука, ст. 16). Пророчество Елисея (17) касалось избавления Израиля от сирийцев. Первое действие символизировало победу и восстановление Израиля. Однако промах царя при выполнении второго действия означает, что его успех в борьбе с сирийцами будет ограниченным (19). Вероятно, этот факт означал недостаток веры и решительности.

Афек, упомянутый в стихе 17, вероятно, тот самый город, о котором говорилось в 3 Книге Царств 20:26,30. Он находился к востоку от Галилейского моря, и его не следует путать с Афеком из прибрежной долины, лежащим в 12 милях (20 км) от Иоппии вглубь территории (1 Цар. 4:1 и дал.).

13:20—21 Смерть Елисея и последнее чудо (в этой серии). В отличие от Илии, Елисей прошел обычный путь: смерть, погребение и разложение. Описываемый случай произошел, по меньшей мере, года через два после его смерти, поскольку сохранились только его кости. Это чудо, случившееся после смерти человека, не имеет аналогов в Библии. Автор, видимо, хотел этим чудом еще раз подчеркнуть уникальную силу и власть Елисея, показывая, что даже крохи той силы, что осталась в его костях, было достаточно, чтобы возвратить умершего человека к жизни. И, что более важно, случившееся символически указывает на то, что деяния Елисея дали Израилю новую жизнь.

13:22–25 Иоас, царь Израильский: начало избавления Израиля. Хотя Иоахаз искал помощи у Господа и Господь услышал его (4), но во время его царствования избавление не наступило (22). Утешение пришло с победами его сына Иоаса, после того как на трон после Азаила вступил его сын Венадад (вероятно, третий царь с этим именем; см. ком. к 3 Цар. 20:1). Три победы Иоаса были предсказаны Елисеем (18—19). Это стало началом возвращения былой славы Израиля, достигшей своего пика при наследнике Иоаса.

Как сохранение Иудеи было связано с Божьими обетованиями, данными Давиду (З Цар. 11:36; 15:4; 4 Цар. 8:19), так в стихе 23 сохранение Израиля связывается с более старым заветом — заветом Божьим, заключенным с отцами всей нации, включавшим и обетование о земле. Для стороннего наблюдателя судьба Израиля на тот момент висела на волоске, но на самом деле его спасение было гарантировано заветом Бога со Своим народом.

14:1—22 Амасия, царь Иудейский. Амасия официально представлен (1—4) как царь, который «во всем поступал» как его отец, но не лучше. Он первый царь после Асы, которого сравнивают с Давидом, но если для Асы это сравнение было комплементом (3 Цар. 15:11), то для Амасии оно становится упреком (3). Наказывая убийц своего отца, он поступил так, как написано в книге закона Моисеева (явная ссылка на Второзаконие; см.: Втор. 24:16). Его победа над идумеями (7) не стала победой над всей Идумеей, но, вероятно, подготовила условия для возвращения Елафа и восстановления его (22). Елаф находился на побережье Акабского залива недалеко от Ецион–Гавера, старого порта Соломона на Красном море (3 Цар. 9:26).

Это все положительные сведения, но война Амасии с Израилем (8–14) представляет его в отрицательном свете. Со стороны Иоаса никаких провокаций не было (но см.: 2 Пар. 25:6—13). Хотя послание Амасии в стихе 8 звучит как вызов, однако в еврейском тексте этого нет, может быть, и на самом деле была лишь просьба о личной встрече. В таком случае, здесь может подразумеваться инцидент, о котором говорится в Паралипоменон, то есть Амасия, вероятно, хотел разрешить спорные вопросы мирным путем. С другой стороны, последние слова в ответе Иоаса показывают, что он понял послание Амасии как призыв к войне. Иоас рассказывает притчу (9) (может быть, придуманную им самим), пытаясь вразумить горделивого Амасию, сравнивая его с недостойным сорняком, и, таким образом, показывая полное презрение к нему. Упоминание предложения на брак, возможно, означает, что на тот момент Амасия пытался обсудить брачный союз с Израилем, однако других свидетельств этому нет.

Иоас не пошел прямо к северной границе Иудеи, но двинул свое войско к западным дорогам, ведущим в Иерусалим. Битва произошла в Вефсамисе (что в Иудее, в отличие от другого города с тем же названием в северном Израиле), и Амасия пережил позор поражения и плена. Тогда Иоас вошел в Иерусалим и разрушил около 200 ярдов (180 м) городской стены на северо–западной стороне города. Храмовые и дворцовые сокровищницы вряд ли были переполнены, поскольку отец Амасии опустошил их, чтобы откупиться от Азаила (12:18). Взятие заложников должно было удержать Иудею от ответных враждебных действий.

В стихах 15–16 почти слово в слово повторяется сообщение о смерти Иоаса, уже прозвучавшее в 13:12–13.

Амасия был, видимо, вскоре освобожден, потому что он не упоминается среди заложников в стихе 14. Он не мог быть популярным царем после тех несчастий, которые принесло его царствование стране, и удивительно то, что он продолжал править еще в течение пятнадцати лет (17), прежде чем его убили (19). Насильственная смерть в дворцовых переворотах двух поколений иудейских царей (хотя ни разу не было попытки заменить династию Давида) представляет собой бледное, но грозное отражение израильских кровавых династических переворотов. Шла ли Иудея по стопам Израиля, несмотря на религиозные реформы Иоаса? Насильственная смерть Иоаса и Амасии впервые заставляет задать тот вопрос, который стал главной темой размышлений Езекии и Иосии: может ли царь отвратить национальную катастрофу реформами, направленными на восстановление благочестия своего народа?

14:23–29 Иеровоам II, царь Израильский. Одному из самых важных в израильской истории царей посвящены всего семь стихов. Этот факт — еще одно доказательство того, что автор преследует совершенно конкретные цели. Именно в правление Иеровоама II то оздоровление, что началось при Иоасе, достигло своей наивысшей точки. Его победы вернули Израилю все утраченные было территории. Точное местонахождение входа в Емаф неизвестно, но так отмечается здесь северная граница владений Соломона (3 Цар. 8:65). Море пустыни — это Мертвое море, южные границы которого соответствуют южным пределам израильской территории к востоку от реки Иордан (т. е. вниз от Моава и включая его).

В стихе 28 говорится и о других достижениях Иеровоама II, но самое важное в этом предложении понять трудно. Дословно оно сообщает, что он «возвратил Иудее Дамаск и Емаф в Израиле», что совершенно бессмысленно. Было предложено несколько вариантов перевода этой фразы. RSV полагает, что слово «Иудее» означает то, что Дамаск и Емаф ранее принадлежали Иудее, но такое прочтение приводит к новым историческим проблемам. NIV занимает сходную позицию, но вместо Иудеи (Judah) предпочитает Yaudi (см. также NEB: «Дамаск и Емаф в Jaudh). Yaudi — маленькое государство на севере Сирии. Однако это решение не совсем удачно. Но если Иеровоам 11 дошел до пределов Дамаска и Емафа, он, должно быть, восстановил территории Израиля на севере приблизительно до размеров царства Соломона.

В стихе 25 говорится, что его успехи были предсказаны известным пророком Ионой, сыном Амафии. Два других пророка, Осия и Амос, говорили совершенно иное о правлении Иеровоама II, и их книги показывают, что, несмотря на военные и экономические успехи, положение в Израиле было далеко не благополучным.

Стихи 26–27 напоминают ответ Господа в 13:4–5 и представляют победы Иеровоама II как продолжение и завершение Божьего промышления по избавлению Израиля. Тот факт, что Иеровоам II ходил путем своего предшественника–тезки (24), никак не повлиял на результат. События в истории определяются не поведением царя, но суверенной волей Бога.

15:1 — 17:41 Последние десятилетия Израиля

15:1—7 Азария, царь Иудейский. Имя этого царя встречается в разных написаниях: Озия в стихах 30, 32 и 34, Узза в 4 Книге Царств 21:18.

Он получает одобрительный отзыв в той же форме, что и два его предшественника (3—4). На этот раз сравнения с Давидом нет. Из всего его долгого царствования упоминается лишь его кожная болезнь (это могла быть и не проказа, ибо еврейское слово означает целый ряд кожных заболеваний). Более пространное повествование в Паралипоменон (2 Пар. 26) дает основание думать, что во время царствования Азарии Иудея переживала период возрождения, так же, как Израиль при Иеровоаме II.

Его кожная болезнь не названа наказанием Божьим, хотя происхождение ее приписывается воле Божьей. Вполне вероятно, что автор просто хотел подчеркнуть суверенную власть Бога над здоровьем человека и его болезнями не в контексте возмездия. С другой стороны, автор Паралипоменон говорит о болезни царя как о явном наказании Божьем (2 Пар. 26:16–21). Если эта история была широко известной, то автор книг Царств мог посчитать излишним повторное объяснение причин болезни.

Эта болезнь заставила царя удалиться от дел, а Иоафам правил страной в качестве соправителя. Возможно, болезнь царя была много серьезнее, чем у Неемана, поскольку Нееман мог продолжать выполнять свои обязанности при царском дворе в Дамаске. А может быть, положение царя обязывало соответствовать определенным требованиям к состоянию его здоровья.

15:8–31 Израиль катится к катастрофе. С концом династии Ииуя Израиль вступил в следующий период нестабильности, подобный тому, который наступил после смерти Ваасы. Но на этот раз света в конце туннеля не было.

Захария, наследник знаменитого Иеровоама II, был убит всего через полгода пребывания на престоле (8–10). Стих 12 напоминает слова Бога Иную о том, что его сыновья будут сидеть на престоле до четвертого рода (4 Цар. 10:30). В контексте насильственной смерти Захарии эти слова воспринимаются скорее как угроза, чем как обещание.

Убийцу Захарии Селлума ожидала не лучшая судьба, он погиб от руки Менаима всего через месяц после воцарения (13–14). Автор не удостоил Селлума и обычной итоговой оценки.

Отказ Типсаха открыть ворота перед Менаимом (16) означает, что его жители не признали его царем. (Местонахождение этого города неизвестно. Его не надо путать с поселением под тем же названием на реке Евфрат, упомянутым в 3 Цар. 4:24. В греческом тексте, которому следуют RSV и NEB, есть поселение Таппуах, город в колене Ефремовом, встретившийся в Нав. 16:8.) Потрясающая жестокость, которую продемонстрировал там Менаим, служила предупреждением другим городам, которые решили бы поступить так же.

Популярность Менаима не выросла после того, как он переложил на богатых израильтян бремя дани, которую в большом количестве отдал в виде серебра Фулу (иначе называемому Тиглатпаласаром III), царю Ассирии. В NIV говорится, что ассирийский царь пришел… на землю Израилеву, однако в еврейском тексте такого утверждения нет. Ассирийские тексты тоже упоминают выплату дани Менаимом, однако в них нет данных о том, что это поставило его в зависимое от Ассирии положение. В стихе 19 сообщается, что он дал Тиглатпаласару серебро, чтобы руки его были за него и чтобы утвердить царство в руке своей, а это уже несколько иная ситуация. Менаим с готовностью подчинился Ассирии, потому что нуждался в ее поддержке против неназванных врагов. (На основании случившегося в Типсахе (16) можно предположить оппозицию внутри страны или угрозу от независимого государства, возникшего к востоку от реки Иордан. См. комментарии к Факею. Могла возникнуть угроза и со стороны Сирии.) Согласно ассирийским текстам, возможны две даты этого события: 743 или 738 г. до н. э. За первоначальным внушительным подарком могли последовать ежегодные, более скромные дары.

Какие бы упреки ни предъявлялись Менаиму, главной причиной, по которой автор книг Царств осуждал его, была его приверженность грехам Иеровоама (18).

Сыну Менаима Факии был вынесен автором тот же приговор (24). То, что он был убит всего через два года после воцарения (25), позволяет предположить еще меньшую популярность его, чем была у его отца.

Факей, его убийца и преемник, не отставал от убиенного царя там, где дело касалось грехов Иеровоама (28). Тот факт, что он привел воинов из Галаада к востоку от реки Иордан (25), заставил некоторых исследователей предположить, что он основал там враждебное Израилю государство. Эта гипотеза подтверждается его двадцатилетним царствованием (27), которое иначе не объяснить. Он, должно быть, стал царем этого независимого государства с самого начала. Факей и его сторонники явно стремились положить конец раболепным отношениям Израиля с Ассирией. Антисирийская политика Факея объясняет опустошительные рейды Тиглатпаласара (Феглаффелласара) против Израиля (29), о которых мы будем говорить позже в связи с повествованием 16:7–9. Неудивительно, что катастрофические результаты политики Факея сделали его также непопулярным. Он был убит Осией, последним царем Израиля (30).

15:32—38 Иоафам, царь Иудейский. Иоафам на престоле Иудеи получает ту же, довольно положительную оценку, что и его предшественники (34—35). Автор упоминает лишь о его строительной деятельности (о которой 2 Пар. 27 сообщает много подробнее) и о том, что в его царствование Факей и Рецин начали свои набеги на Иудею. Эти персонажи сыграют главную роль в следующей главе. Здесь (но не в главе 16) утверждается, что эти набеги произошли по воле Божьей (37).

16:1—4 Ахаз, царь Иудейский: введение. Впервые со времени смерти Гофолии автор дает однозначно плохую характеристику царю Иудеи. Кроме Иорама, Ахаз — единственный царь Иудеи, о котором сказано, что он ходил путем царей Израильских (3). В случае с Иорамом эта фраза подразумевала отступничество дома Ахава (4 Цар. 8:18), и здесь также именно отступничество (включая человеческие жертвы, которые никогда не упоминались при критике израильских царей) характеризует царствование Ахаза.

16:5–9 Ахаз, царь Иудейский: война с Сирией и Израилем. Рецин — первый после правления Венадада, сына Азаила (13:25), царь Сирии, который умер примерно в 770 г. до н. э. Рецин воцарился в Дамаске к 738 году, когда Тиглатпаласар III получил от него дань. Кампании Тиглатпаласара против Израиля (15:29) и Сирии (16:9) также подтверждаются ассирийскими текстами. Они произошли в 733 и 732 годах соответственно.

Книга Пророка Исайи 7:1—6 проливает еще больше света на эти события. Как оказалось, Рецин и Факей решили создать антиассирийскую коалицию, в которой хотели видеть и Иудею. Не сумев убедить Ахаза присоединиться к ним, они решили лишить его престола и заменить его своим ставленником (поставить вместо Ахаза «сына Тавеилова», Ис. 7:6). Если бы они преуспели, они бы положили конец династии Давида.

В стихе 6 сказано, что Рецин во время своей кампании возвратил Сирии Елаф. Это весьма забавное утверждение, потому что сомнительно, чтобы Елаф, находившийся на побережье Акабского залива, мог когда–нибудь быть под контролем Сирии. Вместо Сирии (Арама) следовало бы прочитать «Едом» (между этими еврейскими словами очень незначительная разница), и тогда такое прочтение вполне соответствовало бы географическим и политическим реалиям. (RSV идет еще дальше, совсем убрав ссылку на Рецина, царя Сирийского. )

Ахаз в ответ на угрозы (вопреки совету Исайи, как сообщает Ис. 7) обратился за помощью к Ассирии, подарив Тиглатпаласару золото и серебро из храмовых и дворцовых сокровищниц. Обратившись за помощью к Ассирии (зловещий признак), Иудея пошла по стопам Израиля (ср.: 4 Цар. 15:19), который был захвачен Ассирийской империей.

Ответ ассирийского царя явился бедствием как для Израиля, так и для Сирии. Судьба Израиля представлена в 15:29. Северная часть территории царя Факея была захвачена, а многие жители уведены в плен, после чего ее превратили в провинцию Ассирии, оставив наследника Факея на престоле значительно сократившегося царства.

16:10—20 Ахаз, царь Иудейский: чужеземный жертвенник. Визит Ахаза к Тиглатпаласару (Феглаффелласару), очевидно, произошел тогда, когда последний, после захвата Дамаска в 732 г. до н. э., превращал Сирию в часть ассирийской административной системы.

Решение Ахаза скопировать жертвенник в Дамаске не обязательно является признаком его подчинения Ассирии. Этот жертвенник, похоже, не ассирийского происхождения, и во 2 Паралипоменон 28:23 говорится, что Ахаз использовал его для поклонения «богам Дамасским», думая, что именно «боги царей Сирийских» поражали Израиля в прошлом. Установление такого жертвенника в Иерусалимском храме просто иллюстрирует неодолимую для Ахаза притягательность чужеземных божеств. Уступчивость священника Урии (10, 15, 16) показывает, что он был или таким же отступником, как и его царь, или находился в полном подчинении у царя, а потому не мог открыто сопротивляться ему. Последнее более вероятно, поскольку позже он получил одобрение Исайи (Ис. 8:2).

Ассирийская империя с IX по VII век до н. э.

В стихах 17–18 рассказывается и о других изменениях, которые Ахаз ввел в Храме, причем последнее из них было сделано ради царя Ассирийского (18). Точный смысл этого утверждения неясен. Нет оснований полагать, что Тиглатпаласар III вынуждал Ахаза перенимать религиозную практику Ассирии или что он намеренно подавлял национальную религию Иудеи. Может быть, внешний царский вход к дому Господню символизировал связь между царем и культом Господа, и это могло каким–то образом возбудить гнев ассирийского верховного владыки.

17:1–6 Конец Израиля. Из ассирийских текстов мы знаем, что Осия был царем, назначенным (или, по крайней мере, утвержденным) на престоле Тиглатпаласаром III. Он начал свое царствование в качестве царя–марионетки или вассала.

О нем сказано (2), что он не был столь нечестивым, как предыдущие израильские цари, и эта оценка позволяет ему выглядеть привлекательнее по сравнению с Ахазом, царем Иудейским (см.: 16:3). Однако именно его правление завершилось уничтожением Израиля.

Осия навлек на себя гнев Ассирии тем, что задержал ежегодную выплату дани и стал вести переговоры с Египтом (4). Личность Сигора, царя Египетского, неизвестна. (Он может быть ливийским фараоном Осорконом IV.) Подругой гипотезе, Сигор (евр. So) — это резиденция фараона Тефнахта, современника Осии, т. е. Саис. Однако Египет в это время был слишком слабым, чтобы обеспечить Израилю действенную помощь, и стремление Осии к независимости оказалось обреченным на провал, как и несколько ранее стремление Факея.

К этому времени Тиглатпаласар а III (Феглаффелласара) на престоле заменил его сын Салманасар V (726–722 гг. до н. э.). Именно он взял Осию под стражу и заключил его в темницу (4).

Сомнительно, чтобы это произошло до вторжения Ассирии в Израиль и до осады Самарии, о которых рассказывается в стихе 5. Очевидно, события представлены не в хронологическом порядке. Трехлетняя осада, должно быть, привела к голоду и трагическим последствиям (как в 4 Цар. 6:24–30), но страшных подробностей здесь не приводится. Самария уже дважды бывала в осаде и спасалась (3 Цар. 20; 4 Цар. 6:24 — 7:20), но на этот раз помощи ждать было неоткуда. Город пал в 722 г., примерно в то время, когда умер Салманасар V. Согласно ассирийским источникам, захватом города мог гордиться его преемник Саргон II. Выведенных из города жителей было, по подсчетам Саргона, 27 290 человек. Эта цифра кажется слишком большой для одной Самарии и, по–видимому, включает население других городов Израиля. Депортированные жители были расселены в отдаленных областях Ассирийской империи (6), местонахождение которых не всегда можно определить с точностью.

17:7–23 Богословское значение израильской истории. Несколько более одобрительный отзыв об Осии по сравнению с его предшественниками только подчеркивает бесконечную череду грехов Израиля, которые сделали катастрофу неизбежной. Следование обычаям народов, которых прогнал Господь от лица сынов Израилевых (8), было категорически запрещено установлениями, данными в Левите 18:3,24–28, где ясно сказано, что неповиновение приведет к изгнанию. Высоты (9—11) повсюду были местом поклонения и, по мнению автора, это было противозаконное поклонение, особенно после возведения Храма в Иерусалиме. И хотя на высотах не всегда практиковалось идолопоклонство (напр.: 3 Цар. 3:3–4), однако здесь автор критикует строительство высот для поклонения чужим богам. В стихе 12 автор отсылает нас к заповеди, запрещающей идолопоклонство (Исх. 20:4–5).

В стихе 13 обобщено то послание, которое Господь передавал через Своих пророков и Израилю, и Иудее. Поэтому множественное число, употребленное в стихах 14–17, видимо, относится как к одному, так и к другому царству {они не слушали, и презирали уставы Его, пошли… вслед народов окрестных, оставили все заповеди Господа и т. д.). Практика человеческих жертвоприношений упоминается только в связи с Ахазом (16:3) и Манассией (21:6), царями Иудеи. Но центром внимания в стихе 16 является Израиль, поскольку речь идет о тельцах Иеровоама (3 Цар. 12:28–30).

Когда автор говорит, что Бог отверг Свой народ от лица Своего (18,20), он имеет в виду изгнание народа с его земли. Дело не в том, что автор считал Господа как–то привязанным к земле Израиля, но он рассматривал землю как основное место, где исполнялись Божьи предначертания для Его народа. В стихах 19–20 вновь появляется Иудея, и выражение от всех потомков Израиля совершенно определенно включают сюда Иуду (т. е. все колена, которые произошли от Иакова/Израиля). В этом отрывке автор дает оценку и Израилю, и Иудее, а потому мы уже можем предвидеть изгнание Иуды.

Последние итоги (21–23) возвращают нас к теме грехов Иеровоама, которые привели народ к катастрофе, и в связи с этим нам напоминают пророчество Ахии о том, что последствием действий Иеровоама станет изгнание народа с его земли (З Цар. 14:15–16).

17:24–34а Последующие события в Самарии. Стих 24 не следует понимать так, что по всей территории Израиля местное население заменили чужеземцами. То число израильтян, которое приводит в своих записях Саргон (см. ком. к 17:6), не может быть всем населением Израиля и даже большей его частью. В стихе 24 просто рассказывается о замене израильтян чужеземными народами в Самарии и некоторых других городах. То была обычная практика ассирийцев, заменявших угнанное местное население людьми из других частей империи. Таким путем они стремились ослабить националистические настроения и обезопасить себя от возможных мятежей.

Причинно–следственная связь, представленная в стихе 26, может показаться примитивным суеверием, однако автор вполне разделяет это мнение (25). Как всегда, он стремится подтвердить власть Господа над историческими событиями и понять Божьи цели, осуществляющиеся в этих событиях. Вчитываясь в его рассказ о религиозной практике в Израиле, легко предположить, что священник, возвращенный на родину из изгнания, был отступником, хотя в повествовании нет и намека на это и священник вовсе не обвиняется в неудавшемся опыте. Неудача была частичной, ибо пришлое население восприняло поклонение Господу, но не отказалось и от прежнего своего идолопоклонства (33). Они совмещали поклонение Господу с поклонением всем своим традиционным богам, как израильтяне в дни Илии (см. комментарии к 3 Цар. 18:21).

В некоторых версиях (RSV, NEB) в стихе 29 используется слово Самаряне, но NIV правильно делает, когда говорит о «жителях Самарии», так как в Новом Завете мы встречаемся с монотеистической сектой самарян, не имеющей никакой связи с идолопоклонниками, упомянутыми в этом стихе. Долгое время большое влияние на перевод и толкование всего этого отрывка оказывало мнение еврейского историка Иосифа Флавия (писавшего в I в. н. э.), который утверждал, что самаряне его дней произошли от чужеземцев, которых переселила Ассирия (Флавий И. Иудейские древности, IX, 14, 3). Но это утверждение исторически никак не обосновано и отражает лишь антисамарийские настроения иудеев того времени. В любом случае Самаряне в стихе 29 — не переселенцы из чужих земель, но жители Израиля, чьими жертвенниками стали пользоваться чужеземцы.

17:346–41 Заключительное слово об Израиле. Принято считать, что стих 34 является дальнейшим комментарием (продолжающимся до ст. 41) к жизни переселенцев, однако есть основания рассматривать его как переход к другой теме. Первая часть стиха совершенно очевидно продолжает стих 33 (до сего дня поступают они по прежним своим обычаям), но вторую часть стиха 34 следовало бы перевести как начало новой темы: «Никто не боится Господа и не поступает по уставам…» и т. д. Здесь выражена мысль, что отнюдь не только переселенцы, обосновавшиеся на севере, не смогли стать верными Господу, но никто не был верен Ему, даже сыны Иакова, которому дал Он имя Израиля. В стихах 35—39 представлен краткий перечень требований Господа по завету, который Он заключил с Израилем (повторяя отчасти Втор. 4 — 6). Здесь, как и в стихе 20, речь идет о потомках Иакова, а потому в стихах 40—41 выражено осуждение тех, кто не выполнял требования заповедей и чьи потомки не чтили этих требований до сего дня.

Сходство между Израилем и Иудой, представленное в этой главе (здесь и в ст. 19–20), готовит нас к катастрофе, уже нависшей над Иудой.

18:1 — 20:21 Езекия

18:1–8 Введение. В предыдущей главе в адрес Иудеи прозвучали грозные слова, предвещавшие ей ту же судьбу, которая постигла Израиль. Однако здесь может показаться, что эта угроза отступает. Езекия полностью изменил политику своего отца и увел свой народ с пути идолопоклонства. Была уничтожена не только возможность поклонения чужим богам, но был истреблен даже медный змей, сделанный Моисеем в пустыне (Чис. 21:8—9), потому что он превратился в объект почитания (4). Археологические находки, свидетельствующие о том, что змеи служили важными символами в хананейском культе плодородия, подтверждают серьезность этого политического акта.

Езекия — первый царь со времени Асы, о котором сказано, что он делал угодное в очах Господа, как делал Давид, отец его (3;ср.:3 Цар. 15:11). Более того, он был первым царем, который отменил высоты (4). Его непоколебимое доверие и верность Богу получают наивысшую оценку (5—6). Однако мы увидим, как в главе 20 эта щедрая хвала несколько меняется.

В резюме о царствовании Езекии особо упоминается его «отложение» от Ассирии (7). Основная часть содержания трех глав, посвященных его царствованию, описывает последствия этого восстания (18:3 — 19:37). Его кампанию против филистимлян (8) следует понимать как один из аспектов его антиассирийской позиции. Газа была захвачена Саргоном II, и успешные военные операции Езекии, распространившиеся до Газы и в пределах ее, были, вероятно, направлены на ослабление позиций Ассирии на этих территориях. В таком случае, вероятнее всего, эти походы были предприняты вскоре после смерти Саргона в 705 г. до н. э. и до того, как Синахериб (Сеннахирим), его преемник, установил жесткий контроль над всей империей.

18:9–12 Ассирия против Израиля. Эти стихи сначала кажутся излишним повторением содержания главы 17. Однако здесь события датируются в соответствии с годами царствования Езекии (9, 10). Автор хотел пригласить читателя к сравнению ассирийского нашествия на Израиль с нашествием Ассирии же на Иудею. Обстоятельный рассказ об Иудее идет с 13 стиха. Оба повествования начинаются почти одинаково: «В четвертый год царя Езекии, то есть в седьмый год Осии, сына Илы, царя Израильского, пошел Салманассар, царь Ассирийский, на Самарию…» (9); «В четырнадцатый год царя Езекии, пошел Сеннахирим, царь Ассирийский, против всех укрепленных городов Иуды…»(13). Осия был даже несколько лучшим царем по сравнению со своими предшественниками (17:2), но его восстание против Ассирии привело к уничтожению Израиля. Езекия был намного лучшим царем, чем Ахаз, и Иудея выстояла в своей борьбе против Ассирии — но с большим трудом, как мы увидим позже.

Хронологические заметки, приведенные в стихах 9 и 10, не совпадают с данными стиха 13. Если падение Самарии в 722 г. до н. э. произошло в шестой год царствования Езекии (10), то Езекия должен был взойти на престол в 728 г. Его четырнадцатый год правления (13) придется, в таком случае, на 715 г. Но мы знаем, что кампания Синахериба против Иудеи, записанная в ассирийских текстах, произошла в 701 г. Было предложено множество вариантов разрешения этой проблемы, некоторые ученые предполагают ошибку переписчиков, другие — совместное правление. Это лишь один из примеров тех трудностей, с которыми сталкиваются исследователи при попытке установить даты библейских событий.

18:13–37 Ассирия против Иудеи. Реакция Езекии на вторжение ассирийцев производит впечатление мгновенной капитуляции с выплатой огромной дани (14–16). Однако в стихе 17 мы видим Иерусалим опять под угрозой нападения. Некоторые ученые полагают, что здесь речь идет о двух разных ассирийских вторжениях: стихи 13–16 повествуют о событиях 701 г., а начиная со стиха 17 рассказывается о кампании более позднего периода (возможно, относящейся к 688 г. до н. э.), данные о которой в ассирийских записях отсутствуют. Альтернативной точкой зрения является утверждение, что Сеннахирим (Синахериб), взыскав с Езекии дань, продолжал оказывать на него давление с целью полного подчинения Иерусалима. Эту тактику можно сравнить с возрастающими требованиями Венадада к Ахаву при первой осаде Самарии (3 Цар. 20:1–11). Как Ахав положил предел домоганиям Венадада и решил сопротивляться, так и Езекия отказался сдать город.

Трое высокопоставленных сановников были посланы из Лахиса в осажденный Иерусалим (17; 2 Пар. 32:9. Эта осада известна также из серии впечатляющих ассирийских барельефов, обнаруженных в руинах дворца Синахериба в Ниневии; во время археологических раскопок в самом Лахисе были найдены также и орудия разрушения.). На городские стены Иерусалима от царского двора также были посланы трое сановников высокого ранга, чтобы услышать послание Синахериба (18) из уст его военачальника Рабсака (19).

В речи военачальника часто повторяется еврейское слово, означающее «довериться» (RSV, «уповать»; NIV, «положиться»). Это и есть тема всей его речи: на кого надеется Иерусалим? Военачальник педантично сбрасывает со счетов одного за другим всех тех, на кого мог надеяться Иуда, показывая тем самым, что Иерусалим остается беззащитным. Египет сравнивается с надломленной тростью, которая может лишь ранить того, кто понадеется на его крепость (21). Исайя также критикует тех, кто надеется на Египет (Ис. 30:1–5; 31:1–3), но он предлагает в качестве альтернативы прибегать к Господу (Ис. 31:1). Далее военачальник отвергает Бога в качестве возможного источника помощи, но не из тех соображений, что Господь слишком слаб или что Он вовсе не существует, но выдвигая очень хитрую уловку. Рабсак утверждает, что Бог не ответит Езекии, поскольку тот отменил высоты, на которых поклонялись Ему (22). Трудно уловить логику его рассуждений в стихах 23—24, но суть их совершенно ясна: иудейское войско настолько обескровлено, что не сможет противостоять сильной коннице противника, даже если сам Синахериб предоставит в их распоряжение своих коней! В конце речи Рабсак опять вернулся к мысли, что Господь оскорблен теми реформами, которые ввел Езекия, и Ассирия вторглась в Иудею, чтобы разорить ее по повелению Самого Господа (25).

Логика военачальника кажется убедительной и грозной: Египет слишком слаб, чтобы помочь Иудее; собственное войско ее бессильно и Сам Господь отвернулся от Своего народа. Езекии неоткуда ждать помощи. Неудивительно, что иудейские сановники просили военачальника говорить на арамейском (языке международной дипломатии), а не на еврейском (26); они испугались, что его слова подорвут боевой дух города. Военачальник отказался выполнить эту просьбу, ибо его речь была адресована всем. В стихе 27 он кратко, но образно напоминает об ужасах голода, который ожидает осажденный город. Затем он обращается прямо к народу (28–35), призывая людей покинуть город и обещая тем, кто добровольно сдастся, хорошую жизнь (31–32). Вновь возвращаясь к религиозным аспектам (33–35), он теперь уже использует иную логику: боги других городов не сумели спасти их жителей от мощи ассирийского воинства, так как же Господь сумеет спасти Иерусалим? Однако само содержание книг Царств подрывает эту логику, ибо Господа нельзя сравнивать с другими богами.

Три сановника вернулись к Езекии с разодранными одеждами в знак горя и отчаяния (ср.: 4 Цар. 6:30).

19:1–7 Исайя. Получив это известие, Езекия разодрал свои одежды и покрылся вретищем. В стихе 2 сказано, что на царских сановниках и священниках тоже были вретища — знак отчаяния, охватившего их в этот бедственный для Иерусалима час (о значении вретища см. комментарии к 4 Цар. 6:30). Посланные к пророку Исайе просят принести молитву об оставшихся, которые находятся еще в живых (4). Израильские пророки часто выполняли роль ходатаев за народ перед Богом (см.: Исх. 32:30–32; Иер. 7:16; 15:1). Упоминание об оставшихся напоминает нам об укрепленных городах Иуды, которые пали под натиском Сеннахирима (18:13), и о том, что Иерусалим остался практически единственным уцелевшим городом (см.: Ис. 1:7–9, где, видимо, описывается именно этот период). Езекия свои надежды возлагает на то, что Господь слышал, как царь Ассирийский хулил Бога живого (4), и воздаст ему за это поношение.

Тема «слышания» постоянно повторяется в первых двадцати стихах этой главы. Езекия услышал послание Сеннахирима (1); он надеется, что Господь услышит поношение в Свой адрес (4); Исайя велит ему не бояться слов, которые он слышал (6); царь Ассирийский услышит предназначенную ему весть (7); Рабсак слышал, что его царь отошел от Лахиса (8); Сеннахирим услышал о продвижении Тиргака (Тахарки) (9); и, конечно же, Езекия слышал, что сделали цари ассирийские с другими странами (11). Наконец, Исайя уверяет Езекию, что Господь услышал его молитву (20).

Пророк Исайя сообщает слово от Господа (6), и конфликт переходит на иной уровень. Теперь в противовес слову царя великого, царя Ассирийского (18:28) мы слышим слово от истинно Великого Царя — Бога Израилева. Первое пророчество Исайи было кратким и точным: Езекии не следует бояться, Бог держит под Своим контролем действия Сеннахирима и заставит его вернуться в собственную землю, где он будет убит. Но не совсем понятно, каким образом это пророчество соотносится с развитием событий для Иудеи. Весть (7), которую предстояло услышать Синахерибу, видимо, была известием о продвижении Тахарки (Тиргака) (9), но не только это заставило царя вернуться в Ассирию. Основная причина замешательства Синахериба (35—36) здесь не указана.

19:8–19 Письмо и молитва. Отступление военачальника от Иерусалима (8) предвосхищает исполнение пророчества: он услышал новости о маневренном передвижении своего царя и возвратился к нему. Он не мог, конечно же, убрать все свое войско от Иерусалима, иначе город сумел бы пополнить запасы продовольствия. Поэтому мы предполагаем, что он оставил значительные силы на подступах к Иерусалиму, а сам возвратился к Сеннахириму, чтобы доложить о создавшемся положении. Если Ливну идентифицировать с поселением Телль–Борна, то она находилась к северу от Лахиса и, значит, основные силы ассирийцев двигались по направлению к Иерусалиму. Отход Сеннахирима от Лахиса, по–видимому, означал успешное завершение осады этого города.

Еврейский текст стиха 9 говорит о «Тиргаке, царе Куша». Библейский Куш соответствует территориям, лежащим к югу от Египта, т. е. современной Нубии или северному Судану (перевод «Эфиопии», как в RSV, не совсем точен). В 701 г. до н. э. кушитская (нубийская или эфиопская) двадцать пятая династия правила и в Куше, и в Египте. Библейский Тиргак — это Тахарка, предпоследний правитель этой династии, который правил в 690–664 гг. Он назван здесь царем не совсем верно, потому что в 701 г. он был всего лишь наследным принцем, возглавившим экспедицию своего брата, фараона Шабатака.

Новости о приближении Тахарки заставили ассирийского царя еще раз обратиться с посланием к Езекии. Теперь встревоженный царь торопился вынудить Иерусалим сдаться, чтобы он мог объединить освободившиеся от осады города войска со своими частями и встретить Тахарку во всеоружии. Это письмо во многом сходно с посланием в стихах 33—35, однако в нем есть и новые мотивы. Сеннахирим, очевидно, знает о содержании пророчества Исайи, ибо он ссылается именно на него (10). Он не отвергает факта существования Господа и не сомневается в том, что Он говорит через Своих пророков. Он просто называет Господа лжецом! Последовавший за этим список покоренных городов должен был послужить доказательством того, что Ассирия непобедима (11–13).

Езекия получает это послание в виде письма и несет его с собой в Храм. Он хочет привлечь внимание Господа к богохульному содержанию этого письма (16). Его молитва началась с признания того, что, хотя Господь есть Бог Израилев, сидящий на херувимах в Иерусалимском храме, но Его власть и сила безграничны. Он один есть Бог всех царств земли и Он сотворил небо и землю (15).

Езекия также признает тот факт, что в хвастовстве Сеннахирима много правды — он действительно разорил многие народы и разрушил их богов (17—18). Но то были ложные боги. Он просил Бога через избавление Иерусалима показать всему миру, что Он есть единственный Творец и Владыка (19).

19:20–34 Снова Исайя. В отличие от первого, второе пророчество Исайи длиннее и представлено в поэтической форме. Начинается оно с заверения, что Бог услышал молитву Езекии; само же пророчество состоит из трех частей.

Первая часть (21—28) адресована Сеннахириму. Иерусалим (дочь Сиона) будет смеяться вслед убегающему захватчику (21). Он обвинен в поношении Бога Израилева, которое выразилось не только в его последних словах, но и в том, что всю славу за победы Ассирии царь присвоил себе (22–24). Истина, которую он не мог усвоить, заключалась в том, что Сам Господь предопределил все победы Ассирии (25–26). Ошибка Сеннахирима состояла в том, что вершителем судеб и событий он считал себя, а не Господа. Он незаконно занял место Самого Бога, превознося собственную власть и силы и требуя абсолютной верности себе. Теперь из–за этого дерзкого высокомерия Господь вернет его обратно (27–28). Эта тема встречается и в Книге Пророка Исайи 10:5—19.

Вторая часть (29–31) адресована Езекии. Иерусалим пострадает от последствий осады, но затем начнется возрождение. Езекии будет дано знамение (29), т. е. нечто, в чем он ясно увидит руку Божью. Заключительную фразу стиха 31 мы читаем также в конце стиха 7 Книги Пророка Исайи 9.

Третья часть (32—34) касается исхода кампании Сеннахирима. Осада не завершится штурмом Иерусалима. Обычно осада города ассирийскими войсками заканчивалась приступом. Ассирийцы в первую очередь строили подступы к городским стенам, чтобы затем разрушить их таранами. Пока велись эти подготовительные работы, лучники, прикрываясь щитами, обеспечивали заградительный огонь. Об этом говорится в стихе 32. Но планы ассирийцев не исполнятся, и их царь возвратится домой. Причина, по которой Бог избавляет Иерусалим, — не богохульство Сеннахирима и даже не благочестие и молитвы Езекии, но Его собственная слава и обетование Давиду (34).

19:35–37 Судьба Сеннахирима. Внезапная смерть 185 тысяч воинов описана очень кратко и загадочно. Такое число павших слишком велико для одной части наступающего войска; возможно, оно должно означать, что бедствие обрушилось не только на те части, что осадили Иерусалим, но и на те силы Синахериба, что были разбросаны по всей Иудее. Неудивительно, что этот бесславный эпизод не отражен в ассирийских записях, рассказывающих об этой кампании. В версии Синахериба, найденной в двух надписях, главный акцент делается на успешном завершении похода в Палестину, но информации о неудаче с захватом Иерусалима нет. Запись обрывается на положительном моменте получения в Ниневии дани, упомянутой в 18:14. В барельефах, посвященных описанию этой кампании, Синахериб предпочел главное внимание уделить успешной осаде Лахиса.

Убийство Сеннахирима (37) в 681 году явилось исполнением первого пророчества Исайи (7). Об этом говорят и ассирийские тексты, но подробности остаются неясными.

20:1–11 Болезнь и выздоровление Езекии. Когда именно случилась болезнь Езекии (В те дни…), неясно. Возможно, это произошло во время вторжения ассирийцев в Иудею. Но стих 6 дает более точную хронологию: обетование о пятнадцати дополнительных годах жизни указывает на четырнадцатый год из двадцати девяти лет правления Езекии (18:2), что совпадает с годом нашествия Сеннахирима (18:13). Обещание избавить город от врагов указывает на время до событий, описанных в главе 19. Совершенно очевидно, что события в этих главах изложены не в хронологическом порядке. Видимо, причина в том, что как данный инцидент, так и последующий (12–19) показывают Езекию не в самом лучшем свете. Они намеренно отделены от остальной части повествования для контраста с картиной, представленной в главах 18–19. Они помещены здесь, а не раньше, чтобы послужить переходом к рассказу о царствовании Манассии и его последствиях.

В четырнадцатый год царствования Езекии было всего тридцать девять лет (18:2), и сообщение о надвигающейся смерти должно было стать для него тяжелым ударом (20:1). В своей реакции на это известие Езекия проявляет не столь высокое благочестие, как при угрозе нападения со стороны Ассирии. В 19:15—19 в своих молитвах он подтверждал суверенность Бога и желал лишь Божьей славы, а здесь он взывает к собственным достоинствам и верности (3). Бог проявил милость и послал Исайю с двойным обетованием — исцеления Езекии и избавления страны и города; но дается это Божье обетование ради Себя и ради Давида, раба Моего (6; обратите внимание на сходство с 19:34), а не по благочестию Езекии. Пророчество звучало таким образом, что корректировало позицию Езекии. Предшествующая ссылка на Давида как отца Езекии (5) должна была напомнить ему его место в династии Давида, сохраняемой Богом.

Использование пласта смокв для нарыва (7) — вполне типичный метод в практике «народной медицины». Даже удивительно, если это средство не применялось для лечения Езекии раньше. Пожалуй, мы должны предположить, что оно использовалось, но не оказывало нужного воздействия до тех пор, пока Исайя не возвестил Езекии о Божьем обещании исцелить его.

Просьба Езекии о знамении представляет собой новый неблагоприятный момент в сравнении с предыдущим свидетельством его веры. Исцеление в течение трех дней могло быть достаточным знамением того, что Бог дарует ему пятнадцать лет жизни. Однако Езекия хотел знамения, чтобы подтвердить знамение! Точную природу этого знамения трудно понять, потому что непонятно, на что падала тень. RSV говорит о «солнечных часах Ахаза» (11), утверждая, что тень двинулась назад на десять делений на устройстве, указывающем время. Хотя, вероятно, речь идет о ступенях лестницы (NIV, NEB). Получив право выбора, Езекия остановился на более невероятном из двух вариантов (9–10) и увидел его (И). Размышления о том, каким образом осуществилось это знамение, не принесли удовлетворительного ответа.

20:12–19 Посланцы Беродах Баладана. Беродах Баладан (Мардук–апла–иддин по вавилонским текстам) был независимым правителем Вавилона большую часть периода 721–709 гг. до н. э. Он был смещен Саргоном II, но после смерти Саргона в 705 году снова начал борьбу за независимость Вавилонии. Он захватил престол на короткое время в 703–702 гг., но был изгнан из Вавилона Синахерибом и бежал в юго–западный Элам. Его посольство к Езекии было предпринято с явной целью найти союзников в своей борьбе против ассирийского ига. Этот визит хорошо вписывается в краткое правление Мардук–апла–иддина в 703–702 гг. Поскольку поводом для визита послужила болезнь Езекии (12), мы можем предположить, что Езекия был болен в течение года или двух. Это вполне вероятная реконструкция событий. Однако параллельное повествование в Книге Пророка Исайи 39:1 рассказывает о визите посланников после выздоровления Езекии, т. е. в 701 г. или вскоре после этого (см. комментарии к ст. 1–11). Хотя Мардук–апла–иддин к тому времени был в изгнании, вполне возможно, что он все еще пытался повлиять на ход событий, находясь за кулисами истории. Однако хронологические проблемы невозможно решить на основании имеющихся свидетельств.

Готовность Езекии показать посетителям свои кладовые и оружие (13) говорит о его склонности к союзническим отношениям с Вавилоном. Поскольку Исайя был настроен решительно против подобных союзнических договоров (см.: Ис. 30:1—5; 31:1–3), он выступил с открытым осуждением поведения Езекии. Он предсказал день, когда Вавилон станет врагом, который уведет с собой людей и разграбит все богатства. Ответ Езекии (19) обнаружил его эгоизм и отсутствие раскаяния. Он утешился тем, что Исайя говорил о катастрофе, которая обрушится на страну не в его правление, а когда в ней будут царствовать его потомки. Его надежда на то, что будет мир и благосостояние во дни мои, также может отражать его удовлетворение союзом, который он заключил.

Таким образом, глава заканчивается на глубоко трагической ноте: величайший реформатор Иудеи получает предупреждение о падении своего царства и изгнании и у нас нет никакой надежды, что его раскаяние может предотвратить гибель царства.

20:20–21 Заключение. Среди прочих заслуг Езекии упоминаются пруд и водопровод, посредством которых город обеспечивался водой. Об этом проекте с некоторыми географическими подробностями также упоминается в 2 Книге Паралипоменон 32:30. Возможно, это были приготовления, связанные с предстоящей осадой, направленные на то, чтобы обеспечить надежное снабжение населения водой, источники которой прежде были только за пределами города (см.: 2 Пар. 32:2—4).

21:1–26 Отступничество во времена Манассии и Аммона

21:1—18 Манассия. Манассия вернулся к путям своего деда Ахаза, отменив все реформы Езекии, словно их никогда и не было. Были возобновлены высоты, расцвел культ Ваала и Астарты как во времена Ахава в Израиле; даже Храм был осквернен жертвенниками языческим богам и поклонением звездам. Приносились человеческие жертвы и совершались другие мерзости. Замечание о том, что многими своими делами прогневал он Господа (6), звучит грозной нотой, и будущее становится еще более мрачным, когда в стихах 7—8 мы вновь читаем о Божьих условиях и обетованиях. Поскольку Божье повеление соблюдать Моисеевы законы было явно нарушено, то сомнительно, что Бог исполнит Свое обетование и не даст выступить ноге Израильтянина из земли.

В стихах 10–15 сведены воедино все пророчества безымянных пророков, выступивших в царствование Манассии, и предсказана судьба Иудеи в непреклонных и недвусмысленных выражениях. Иерусалим будет судим по тем же стандартам, что Самария (13). Ссылка на дом Ахавов снова возвращает нас к сравнению Ахава с Манассией, предложенному в стихе 3. Суд, представленный ярким образом вытертой чаши, будет полным. Остаток удела (14) может означать Иуду после падения Израиля, но, скорее всего, это ссылка на сократившееся население Иудеи после нашествия Сеннахирима. Отвержение этого остатка означает конец особого покровительства Своему народу. Все пороки царствования Манассии были лишь последней стадией того непослушания, которое проявлялось постоянно (15). В этих стихах картина надвигающейся катастрофы, лишь слегка очерченная Исайей (20:17—18), приобретает трагические масштабы.

Пролитие невинной крови (16) может означать преследование тех, кто противостал Манассии, аналогично тому, как во время царствования Ахава и Иезавели были убиты пророки Господа.

Манассия был погребен в саду Уззы. Это, вероятно, специально отведенная для царских гробниц территория, выделенная и обустроенная Азарией/Озией (Узза — сокращенный вариант этого имени).

21:19–26 Аммон. Аммон продолжал нечестие своего отца и через два года после своего воцарения был убит (23). Значение словосочетания народ земли непонятно. Оно может означать определенную часть общества, а не народ в целом. Эта группа горячо поддерживала восстановление династии Давида во времена Гофолии (4 Цар. 11:14). Они казнили убийц Аммона и воцарили вместо него его восьмилетнего сына (24; ср.: 22:1). Аммон был погребен там же, где и его отец (26).

22:1 — 23:30 Иосия

22:1–20 Найдена книга закона. После двух нечестивых царей мы опять видим царя, который обратил к Господу сердце свое подобно Давиду (2).

Читая стихи 3–7, мы узнаем, что исправление повреждений в Храме идет полным ходом. Это напоминает нам те восстановительные работы, которые проводил Иоас (4 Цар. 12). Тогда ремонт потребовался потому, что в царствование Гофолии Храм использовался для поклонения чужим богам. Работы по обновлению Храма, начатые Иосией, были необходимы по той же причине: осквернение в правление Манассии и Аммона.

Во время ремонта священник Хелкия (8) нашел в Храме книгу закона. Когда Иосии прочитали эту книгу, он был потрясен (10—11) и ввел те меры, о которых повествует глава 23. Однако было бы ошибкой на этом основании считать, что Иосия стал реформатором потому, что на восемнадцатый год своего царствования нашел книгу закона. Ремонтные работы — доказательство того, что, когда книга была найдена, религиозные реформы уже шли полным ходом, и повествование автора книг Паралипоменон лишь подтверждает это (2 Пар. 34:3—7). Многие ученые полагают, что книга закона была тесно связана со Второзаконием, если не являлась самой Книгой Второзаконие (по крайней мере, ее законодательной частью).

Реакция Иосии свидетельствует о том, что содержание книги было действительно серьезным. Требования книги закона не соблюдались, и царь справедливо опасался возможных последствий беззакония (13). Получив приказ вопросить Господа, первосвященник, писец и слуга царский отправились к Олдаме пророчице, о которой мы знаем только то, что здесь сказано. Она жила «в Иерусалиме, во второй части» (14), возможно, в районе, лежащем к северу от старого города Давидова, выросшего вокруг Храма и дворцового комплекса Соломона. Ее местожительство и брак с дворцовым сановником (14) указывают на то, что она принадлежала к царскому двору.

Олдама пророчица не могла утешить посетителей. Она подтвердила опасения Иосии, сказав, что Господь гневается на Иудею, потому что требования закона не соблюдались. (Тот факт, что книга закона была утеряна, не мог служить оправданием; скорее всего, она оказалась утерянной во время царствования Манассии как раз потому, что не была востребована.) Пророчица дважды предупредила о нависшей угрозе и приближающейся катастрофе, очевидно, неминуемой (16, 20). Но Иосии, от всего сердца отозвавшемуся на требования книги закона, обещается кончина до наступления ожидающих его страну бедствий (19–20).

23:1—3 Обновление завета. Иосия собрал представителей всего народа для публичного прочтения книги. Старейшинами (1) изначально назывались главы израильских кланов, но на более позднем этапе монархии этот термин мог относиться к гражданским лидерам. Религиозные слои были представлены в лице священников и пророков (2). Теперь найденную книгу называют книгой завета (2), потому что после чтения ее царь и народ возобновили свои обязательства пред Господом, чтобы выполнить слова завета сего, написанные в книге сей (3). Требования этого завета также получают такие определения, как заповеди Его и откровения Его и уставы Его — слова, постоянно повторяющиеся во Второзаконии (напр.: Втор. 6:17) и относящиеся к завету, который Бог заключил с Израилем на горе Синай. Иными словами, Иосия торжественно обновил завет Моисея с Богом. Он встал на возвышенное место (3), на которое традиционно вставали во время помазания на царство все цари Иудеи (4 Цар. 11:14), что, вероятно, символизировало его роль и как вождя, и как представителя всего народа завета (см.: 4 Цар. 11:17).

23:4–20 Реформы Иосии. В этих стихах перечисляются все меры по уничтожению и разрушению идолопоклоннической практики, введенной Манассией. Тот факт, что об этом повествуется после рассказа об обновлении завета, позволяет предположить, что все эти действия производились как ответ на требования книги закона. Однако некоторые из этих акций проходили в пределах Храма (4, 6, 7, 11, 12), который уже был обновлен к тому моменту, когда нашли книгу. Видимо, автор рассказывает о реформах, которые происходили как до, так и после обнаружения книги закона (этот вывод подтверждает 2 Пар. 34:3–7).

Некоторые из предметов, сожженных Иосией, были сделаны из металла или камня, поэтому сожжение их представляло собой скорее символический акт, как, например, вывоз праха сожженных вещей в Вефиль (4) и рассеивание праха сожженной Астарты на кладбище у потока Кедрон (6, чтобы даже прах этого божества был осквернен).

Неясно, какие меры (5) предпринял Иосия против жрецов–идолопоклонников, служивших на высотах Иудеи. Глагол (отставил), определяющий эти меры, может означать и то, что он просто отстранил их от богослужений, и то, что они были уничтожены. Хотя ясно, что жрецы высот в Самарии были уничтожены (20). Однако, поскольку в стихе 5 не использован глагол со столь же очевидным значением, как в стихе 20, лучше предположить, что царь просто отставил их. Жрецы, о которых говорится в стихах 8–9, не были идолопоклонниками. Ервейское существительное, использованное в стихе 5, относится конкретно к священникам, поклонявшимся чужеземным божествам (жрецы–язычники), но в стихах 8—9 говорится не о них. Жрецы, о которых идет речь в стихах 8—9, были служителями Господа, совершавшими богослужения на высотах, а не в Иерусалиме. Стих 9 не совсем ясен, но, видимо, означает, что после возвращения в Иерусалим они ели вместе с другими священниками (дословно ели вместе с братьями своими), но не принимали участия в жертвоприношениях в Храме.

Цари Иудейские в стихе 5 и 12 — это, вероятно, Манассия и Аммон, хотя вполне возможно, что здесь имеются в виду и другие цари, их предшественники. Реформы Езекии не были достаточными для того, чтобы уничтожить все последствия злоупотреблений, происходивших до его царствования (см. ком. к ст. 13—14).

Места, связанные с идолопоклонническим служением, были осквернены с тем, чтобы воспрепятствовать возобновлению подобной практики. Это было сделано по всей территории Иудеи (8), а также в Тофете, святилище, расположенном в долине к югу от Иерусалима (10). Иеремия тоже говорит о Тофете (название, по–видимому, означает «огонь») как о месте, где приносились человеческие жертвы (Иер. 7:31). Высоты, которые установил Соломон к востоку от Иерусалима, были также осквернены (13–14). Реформы Иосии были намного более обширными, нежели предыдущие, ибо прежние цари–реформаторы оставляли священные камни и образы Астарт в местах поклонения язычников (14).

В стихах 15—20 мы видим, что реформы распространились и на территории северных колен. С 721 г., т. е. после падения Самарии, этот регион превратился в провинцию Ассирийской империи. Согласно 2 Паралипоменон 34:6, реформы дошли до далеких северных территорий колена Неффалимова, ставших ассирийской провинцией в 732 г. Иосия мог вмешиваться во внутренние дела этих областей, не вызывая у ассирийцев противодействия, потому что, начиная с 630 г. до н. э., Ассирийская империя начала распадаться и ее власть над западными провинциями стала ослабевать. Автор книг Паралипоменон датирует реформы Иосии на севере двенадцатым годом его царствования (2 Пар. 34:3), т. е. 629/628 г. до н. э. К тому времени сама Иудея, должно быть, вышла из подчинения Ассирии, став независимым государством.

Особое внимание уделяется деятельности Иосии в Вефиле, подчеркивается исполнение тех пророчеств, которые человек Божий изрек во дни Иеровоама(3 Цар. 13). В стихах 17–18 нам напоминают случай, который произошел с человеком Божьим. О другого рода деятельности Иосии на севере упоминается лишь в заключительном слове (19–20).

23:21–23 Празднование Пасхи. Пасха Иосии была не просто весельем, устроенным в честь его реформ. Празднование Пасхи было организовано точно в соответствии с повелениями книги завета (21). В этих стихах не утверждается, что Пасха совсем не праздновалась во времена судей или после установления монархии, но говорится, что Пасха Иосии была уникальна по своим масштабам и организации. Вместо семейного праздника, который отмечается дома, как предусматривалось в Исх. 12 — 13, Иосия устроил народный праздник в соответствии со Второзаконием 16:1—8. (Согласно 2 Пар. 30, Езекия тоже организовал празднование всенародной Пасхи в Иерусалиме, но были несколько нарушены предписания, поскольку празднование проводилось во второй месяц вместо первого.)

23:24—27 Бедствие неминуемо. Это как бы итог реформ Иосии (особенно касающихся беззаконий, введенных Манассией, ср.: 21:6) с сильным акцентом на необходимости послушания требованиям книги закона. Уникальная верность Иосии восхваляется словами, напоминающими хвалу в адрес Езекии (25; ср.: 18:5). Эти два места могли бы противоречить друг другу, если воспринимать их буквально. На самом деле в обоих случаях используется прием преувеличения, цель которого — вознести высокую хвалу в адрес двух царей, наиболее соответствующих идеалу автора.

Однако предупреждение о катастрофе, предсказанной в 21:10—15 и подтвержденной Олдамой пророчицей в 22:15—20, повторяется снова. Уже невозможно было остановить ту силу, которую породил грех Манассии, приведший к суду. Иудея вплотную подошла к повторению судьбы Израиля.

23:28—30 Смерть Иосии. Ни один из царей–реформаторов Иудеи не закончил жизнь счастливо. Иоас был убит (12:20), как и его сын Амасия, который следовал по его стопам (14:19). Езекия получил от Исайи грозное предупреждение о пленении Иудеи (20:16–18), а Иосия встретил внезапную смерть на поле битвы. Олдама пророчица (22:20) особо подчеркивала, что Иосия не увидит своими глазами трагического конца Иудеи, но в ее пророчестве не было и намека на насильственную смерть. Поэтому известие о смерти Иосии является неожиданностью тем более, что оно немногословно и вписано в контекст заключительного слова о его царствовании (ср.: известие об убийстве Иоаса в 12:20).

Это произошло в 609 г. до н. э., в последние дни существования Ассирийской империи. Ассирийские города Ашшур и Ниневия уже пали под натиском вавилонян и мидян. Последний ассирийский царь Ашшурубаллит бежал в Харран на северо–западе Месопотамии. Предпочитая Ассирию новому и неизвестному врагу (Вавилонии), египетский фараон Нехо II (Нехао) выступил со своим войском, чтобы помочь Ашшурубаллиту. Иосия не хотел восстановления Ассирийской империи, а потому попытался остановить египетское войско на марше через Палестину на север. Он погиб в сражении, но его вмешательство, по–видимому, отвлекло Нехо II, и тот не сумел повлиять на ход событий. Харран тоже сдался вавилонянам и их союзникам, и Ассирия прекратила свое существование.

23:31 — 25:30 Конец Иудеи

23:31—34 Иоахаз. За свое трехмесячное царствование Иоахаз, видимо, стремился отменить все реформы своего отца, потому что делал он неугодное в очах Господних (32). Но когда Ассирия пала, Нехо II попытался взять контроль над Сирией и Палестиной в свои руки. После неудавшейся попытки спасти Харран Нехо II сделал Ривлу на реке Оронте в Сирии своей базой. Там он держал Иоахаза, «чтобы… не царствовал в Иерусалиме», и наложил на Иудею дань (33). Позже Иоахаза увезли в Египет, где он и умер (34), как и было предсказано Иеремией (Иер. 22:11–12, где он назван Саллумом, из чего следует, что имя Иоахаз было тронным именем царя). Вместо него царем стал его брат Елиаким, получивший тронное имя Иоаким (34).

23:35 — 24:7 Иоаким. Иоаким вступил на престол в качестве египетского вассала и должен был платить Египту ежегодную дань. Глагол, использованный для обозначения взыскания «от каждого из народа» серебра и золота (23:35), очень сильный, предполагающий суровые и деспотические меры. Иоаким продолжал беззаконие, которое началось в царствование его брата (23:37), и получил за это строгое осуждение от пророка Иеремии (Иер. 22:13—23). Его решительное противодействие Божьим пророкам (Иер. 26:20–23; 36:1–32) может означать отступничество, однако наибольшее осуждение получил другой грех — поощрение социальной несправедливости (Иер. 22:13–17).

Египетский контроль над Иудеей длился всего четыре года, поскольку в 605 году египтяне потерпели поражение в битве с Вавилоном при Кархемисе. Кархемис на реке Евфрате с 609 г. был аванпостом египтян. Войска Нехо II были наголову разбиты Навуходоносором, наследным принцем Вавилонии, и Египет утратил контрольная Сирио–Палестиной (24:7; см.: Иер. 46:2). В тот же год умер Набопаласар, царь Вавилона, и на престол вступил Навуходоносор. В 24:1 он представлен уже как царь Вавилонский.

Иоаким, видимо, стал вассалом Навуходоносора (24:1) в 605 г. после его победы при Кархемисе. (Альтернативной датой может быть 604/603 г., когда Навуходоносор еще раз вторгся в Палестину.) Таким образом, владычество египетское над Иудеей сменилось владычеством вавилонским.

Нападения на Иудею, упомянутые в 24:2, совершались, вероятно, наемниками Навуходоносора после того, как Иоаким попытался вернуть себе независимость (1). Однако, если мы пытаемся найти политическое объяснение происходившим событиям, автор не имеет ни малейших сомнений в том, что на самом деле посылал на него Господь полчища… посылал их на Иуду, чтобы погубить его во исполнение предсказаний (2—4). И хотя конец Иудеи наступит только через двенадцать лет, автор видит в этих событиях начало неумолимо приближающегося конца.

Вавилонская империя в пору своего расцвета в VII веке до н. э.

24:8—17 Иехония: первая осада и изгнание. Как и его дядя Иоахаз, Иехония царствовал всего три месяца. Ярость Навуходоносора, вызванная восстанием иудейского царя Иоакима, пала на его сына Иехонию (24:1). Он также делал неугодное в очах Господних (9), очевидно, продолжая деспотическую и несправедливую политику своего отца.

Его краткое правление завершилось осадой Иерусалима вавилонскими войсками. Осада началась в конце 598 г. и продолжалась до февраля 597–го (датировка по вавилонским летописям). После сдачи города (12) Иехония был взят в плен и переправлен в Вавилон (15), как и предсказывал Иеремия (Иер. 22:24–28). Были сосланы также остальные члены царской семьи и высшие сановники Иудеи.

Плотники и кузнецы, художники и строители, упомянутые в стихах 14 и 16, состояли, вероятно, при иудейском войске, поскольку в стихе 16 они указаны среди ходящих на войну. Более удачным переводом, возможно, был бы вариант «военные механики и строители» (т. е. строители осадных сооружений и башен, а также воины, копавшие осадные тоннели). В таком случае стих 14 перечисляет только военный контингент в количестве 10 тысяч человек. Однако в стихе 16 говорится о 7 тысячах воинов и 1 тысяче строителей, общее число которых достигает 8 тысяч человек. Следующая сложность заключается в том, что у Иеремии 52:28 говорится о 3 тысячах 23 переселенных. Может быть, здесь подразумевалось гражданское население. В совокупности с 7 тысячами военных из стиха 16 это число даст желаемые 10 тысяч, указанные в стихе 14. Однако такая арифметика оставляет вне итоговой суммы 1 тысячу строителей, если только они не включены в 7 тысяч воинов из стиха 16 (т. е. при прочтении: «И все войско, числом семь тысяч, включая художников, и строителей тысячу, всех храбрых, ходящих на войну…»). Каждый вариант разрешения этой проблемы сталкивается с определенными трудностями, и приходится признать, что мы не знаем точного числа всех переселенных в Вавилон. Однако совершенно ясно, что Навуходоносор переселил в Вавилон сливки общества, тех, кто мог оказаться ему полезным в качестве руководителей и воинов. Оставшиеся были бедным народом земли (14).

Автор особо подчеркивает тот факт, что, переселив царскую семью и разграбив сокровищницы Иудеи, Навуходоносор исполнил предсказание (13), изреченное пророком Исайей (20:17–18).

Матфанию, третьего сына Иосии и дядю угнанного в плен Иехонии, Навуходоносор назначил вассальным царем и дал ему тронное имя Седекия (17).

24:18 — 25:7 Седекия: восстание и вторая осада. Седекия продолжал идти путями своих предшественников (24:19). Переводя стих 20, RSV и NIV начинают новый абзац с утверждения, что Седекия восстал против царя Вавилона. Привлекательной альтернативой является объединение обеих частей стиха и перевод последней его части следующим образом: И отложился Седекия от царя Вавилонского (Hobbs. 2 Kings. P. 345, 354). Тогда этот стих будет означать, что Седекия восстал, несмотря на все те несчастья, которые уже обрушились на Иерусалим, то есть что предыдущие события ничему его не научили.

Из Книги Пророка Иеремии 27:1 — 11 мы узнаем, что восстание готовилось давно, что вместе с Иудеей в антивавилонском союзе участвовали Едом, Моав, Аммон, Тир и Сидон. Иеремия считал это восстание бессмысленным непослушанием воле Божьей и требовал подчинения Навуходоносору, которого поднял против Иудеи Сам Бог (Иер. 27:12–15).

Антивавилонская коалиция образовалась, видимо, в 594 г., когда Вавилон ослаб из–за внутренних мятежей. Иеремия говорит о визите Седекии в Вавилон в 593 г. до н. э. (Иер. 51:59), что, возможно, было попыткой убедить Навуходоносора в своих верноподданнических чувствах. Навуходоносор двинулся против Иудеи в 589 г., осадив Иерусалим в декабре того же года (25:1). Осада началась в девятый год царствования Седекии и закончилась в одиннадцатый (1–2), но она не продолжалась два полных года. В еврейском тексте стиха 3 сказано, что конец осады наступил в девятый день месяца, а из Иеремии 52:6 мы узнаем, что месяц тот был четвертым (эта же версия принята NIV, NEB и RSV в переводе 4 Цар. 25:3). Такая датировка сводит время осады к полутора годам. (В Иер. 37:5–8 указывается, что осада была снята достаточно быстро, поскольку вавилонское войско отвлекла приближающаяся египетская армия.) Осада закончилась в июле 587 г. разрушением городской стены (4), но жители в любом случае не смогли бы выстоять более длительное время, потому что голод, вызванный осадой, достиг отчаянных размеров (3).

Седекия бежал «дорогою к равнине» (4), забрав с собой воинов, защищавших город. Выбравшись из Иерусалима через брешь в стене, они направились к равнинам Иерихонским, или, скорее всего, по дороге из Иерусалима в Иерихон. Вероятно, Седекия надеялся перейти Иордан и найти убежище в Едоме, Моаве или Аммоне, ибо все они были членами коалиции (Иер. 27:3), но был схвачен прежде, чем дошел до реки Иордан. Из стиха 6 видно, что Навуходоносор лично не руководил осадой Иерусалима, а находился в главном штабе Вавилона в Ривле. Наказание Седекии было жестоким, но обычным по суровым законам того времени (ассирийцы тоже ослепляли своих пленных).

25:8—21 Переселение людей и разрушение Иерусалима. Примерно через месяц после разрушения городских стен в Иерусалим прибыл вавилонский сановник, чтобы организовать разрушение города и переселение его жителей. Указание на девятнадцатый год Навуходоносора напоминает о том, что на престоле Иудеи уже больше не было царей, по годам царствования которых можно было датировать происходившие события. Династия Давида пришла к своему концу.

Город, включая Храм, был сожжен, а городские стены разрушены (9—10). И те, кто оставался в городе, и те, кто переметнулся к Навуходоносору, все были уведены в плен. В Книге Пророка Иеремии 52:29 указано число тех, кто был сослан на этот раз, — 832 человека. Однако, как мы видели выше, в случае первой депортации данные Иеремии не отражали реального положения, возможно, и в этом случае его сведения неполны. В Иудее были оставлены самые бедные, чтобы обрабатывать землю (12). Теперь поля и виноградники могли производить намного больше, чем требовалось значительно сократившемуся населению, и оставшиеся должны были отправлять в Вавилон избыток своей продукции.

Перечисление в стихах 13–17 предметов, взятых из храмовых сокровищниц, намеренно напоминает нам о золотых днях правления Соломона. Замечание о медных изделиях, вес которых не был определен (16), напоминает 3 Книгу Царств 7:47, а описание двух медных столбов (17) вкратце повторяет 3 Цар. 7:15–22.

Некоторые городские сановники не были ни угнаны в плен, ни оставлены в Иудее, но отведены в Ривлу к Навуходоносору и там преданы смерти. Причина их казни непонятна. Может быть, их посчитали слишком ненадежными.

Последнее предложение стиха 21 (И выселены Иудеи из земли своей) повторяет утверждение о будущем Израиля в 4 Книге Царств 17:23. Суть дела ясна: Иудея испытала ту же судьбу, что и Израиль, точно так, как было предсказано.

25:22—26 Годолия. Вавилон поставил начальником над людьми, оставшимися в Иудее, Годолию, сына Ахикама. Ахикам был среди тех сановников, которых отправил Иосия к Олдаме пророчице в связи с находкой — книгой закона (22:12), а во время царствования Иоакима его влияние спасло Иеремию от верной гибели (Иер. 26:24). Сам Годолия, должно быть, был представителем иерусалимской элиты, одним из тех, кому доверял Вавилон и кто завоевал уважение народа.

Некоторые из военачальников (возможно, те, кто бежал от вавилонян, когда схватили Седекию, ст. 5) собрались к Годолии в Массифу — новый административный центр в 8 милях (13 км) к северу от Иерусалима. Годолия обещал им защиту, если они будут жить мирно, подчиняясь Вавилону. Его совет служите царю Вавилонскому, и будет хорошо вам (24) напоминает совет Иеремии, данный Седекии (Иер. 27:12). По–видимому, большое влияние на Годолию оказывал Иеремия, поселившийся в Массифе после того, как вавилоняне освободили его из плена (Иер. 40:5–6).

Однако были и такие, кто смотрел на Годолию как на предателя и изменника, сотрудничавшего с Вавилоном. Они составили против него заговор. Годолия был убит неким Исмаилом из племени царского (25), вместе с ним Исмаил убил и находившихся в Массифе Иудеев и Халдеев. Согласно Книге Пророка Иеремии 40:14, за этим заговором стоял царь Аммона, который был членом антивавилонской коалиции (Иер. 27:3). Если Годолия был назначен на должность наместника прибывшим в пятый месяц чиновником Навуходоносора (8), то его служба длилась всего два месяца (25).

В страхе перед репрессиями Вавилона в ответ на убийство Годолии все жители Массифы бежали в Египет (26).

25:27—30 Иехония в изгнании. Сцена внезапно меняется, мы покидаем Иудею, оставшуюся в полном хаосе и без руководителей, и обращаемся к событиям в Вавилоне.

В 562 г. до н. э. Евилмеродах (Авель–Мардук по вавилонским текстам) сменил своего отца Навуходоносора на вавилонском престоле. В 561 г. Евилмеродах выпустил Иехонию из темницы, где тот содержался как царский заложник, и переселил его в царский дворец, где он смог пользоваться относительной свободой.

Было множество споров о цели этих четырех стихов. Включен ли этот инцидент в повествование как исторический, или автор хотел этим что–то сказать? Если верно последнее, то что именно? Некоторые в свобождении Иехонии видят знак, указующий на возможность освобождения Иудеи и восстановления ее на собственной земле. Другим кажется, что, несмотря на освобождение Иехонии, повествование все же заканчивается трагической нотой, не предлагая никакого реального утешения. Думается, что если автор и хотел оставить какую–то надежду, то вряд ли это была надежда на возвращение Иудеи из плена. Как мы отмечали в комментарии к 3 Книге Царств 8:46–51, в своих размышлениях о будущем автор не заглядывает дальше периода пленения. Надежда, выраженная в этих стихах, весьма туманна. Концовка у книги неопределенная, она не предлагает нам никакой развязки. Единственная надежда, которую можно здесь найти, — та, что пленение может быть не последним Божьим словом для Иудеи.